Слева от входа, в глине была устроена глубокая ниша с небольшим окошком в стене. Ниша была достаточно широкой, и явно предназначалась для сна одного-двух человек. Справа от входа имелся ряд ступенчатых полочек, нижняя из которых сразу была определена мною, как «лавочка», и тут же использована по назначению. Потолок комнатки был закопчённым, что говорило о том, что в ней когда-то готовили еду на костре. Прикоснувшись к глиняным стенам, я с удивлением обнаружила, что они не осыпаются и даже не пачкаются. За сотни лет глина стала твёрдой, как камень. Пока я расстилала в нише с окошком коврик и спальники, Дима отправился по делам на улицу.
– Ну и ветрище! – сказал он, вернувшись через пару минут.
– Ветрище? Я совсем про него забыла. Здесь его даже не слышно.
– С ног сдувает. Хорошо, что мы сегодня не на улице спим. Выйди, посмотри из интереса!
Я выглянула из Великой Китайской стены наружу. Ничего страшного. Просто ветерок. Наверное, нужно подальше отойти. Я сделала три шага от двери, и меня едва не сбил с ног мощнейший порыв ветра. Я быстро вернулась обратно. Действительно, хорошо, что мы не на улице. Унесло бы нас вместе с палаткой, как Элли с Тотошкой, в какую-нибудь страну жевунов. Ещё год бы потом оттуда автостопом выбирались.
На следующий день нам повезло – увидевший нас добрый водитель, в легковушке которого имелось два свободных места, не просто решил подвезти нас до своего города, но и обещал купить еды в ближайшей придорожной кафешке. К сожалению, кафешки нам никак не попадались. Посреди пустыни, разрезанной полосой шоссе, стоял одинокий придорожный магазинчик. Забетонированная площадка перед ним была окаймлена десятком чахлых молодых деревьев, к корням которых постоянно подавалась тоненькой струйкой вода из шлангов. Больше никакой растительности не было видно до самого горизонта. Пока мы рассматривали деревца и желали им долгих лет жизни, водитель посетил магазинчик, и, выйдя с пакетом, в котором угадывались банки содовой, сказал:
– Хозяйка магазина предлагает вам выбрать в её магазинчике всё, что вам нужно – это будет её подарок!
– Подарок? Но она нас даже не видела!
– Она смотрела на вас через окно, и я рассказал кто вы и откуда.
Мы зашли в магазинчик.
Улыбающаяся китаянка жестами пригласила нас пройти к стеллажам её минимаркета. Стеллажи были заставлены яркими пачками печенья, лапши быстрого приготовления и какими-то консервами. В углу невзрачной стопочкой лежал армейский сух. паёк – сытные лёгкие брикеты, прозванные мною «лориэнскими хлебцами», по аналогии с эльфийскими плюшками из «Властелина колец». Именно их мы и набрали в дорогу. Но, как и прежде, когда мы упорствовали в своей скромности, наш выбор был пополнен различными изысками. В том числе, полуторалитровой бутылкой клубничного йогурта с трёхмесячным сроком годности. Поблагодарив хозяйку, мы вернулись с большим пакетом провизии в машину. Купленная водителем содовая тоже досталась нам.
Так мы и передвигались день за днём, заезжая на попутках в маленькие городки-оазисы, и шагая потом вдоль дороги, пока нас не подбирала следующая попутка. Ночевали посреди пустыни – отходили от дороги на пару километров, и, расстилив коврик и спальники, долго лежали под открытым небом, любуясь яркими звёздами. Мы ехали в Урумчи. От этого китайского города до Казахстана рукой подать. Там автострада должна быть более оживлённой – многие русские челноки ездят за китайскими товарами через Казахстан. Доберёмся до Урумчи, будем считать, что мы уже дома.
В один из дней, когда мы, шагая по пыльной дороге, выходили из очередного маленького городка, нас догнал грузовик. В кабине, как обычно, сидели два водителя, которые, сменяя друг друга за рулём, могли возить грузы круглосуточно. Кабина была маленькой, и мы уже привыкли, что нас двоих, да ещё и с рюкзаками, в такие грузовики не берут. Приветливый молодой водитель, сидевший сейчас на пассажирском месте, помахал нам рукой, и высунул в окно бутылочку чая. Жестами, он пригласил нас присоединиться к нему и его напарнику.
– Мы не сможем заплатить за проезд! – сказала я по-английски, и протянула ему потёртый блокнотик с нашей прошлогодней надписью на китайском языке.
– Я – не китаец, – ответил молодой водитель. – Я – уйгур, не понимаю по-китайски. Мы едем в Урумчи. Садитесь.
Забравшись за сидения и растянувшись на узкой лежанке, он освободил нам с Димой своё место. Увидев, что мы собираемся ехать в обнимку с рюкзаками, он втянул их на лежанку и положил у себя в ногах, сократив размер лежанки на треть. Пока мы ехали, я рассказывала о нашем путешествии, а молодой водитель – о своём древнем народе. Оказалось, что на северо-западе Китая живёт много уйгуров. Они отличаются от китайцев внешне, у них другой язык, культура и религия. Уйгуры – мусульмане. На закате грузовик съехал на обочину, водители вышли на дорогу, расстелили коврики, и, встав на колени, начали молиться. Провожая взглядом солнце, я придумала себе собственную вечернюю молитву: «Спасибо, Вселенная, за ещё один прожитый день». Я улыбнулась последнему лучику исчезающего за барханом весеннего солнца. Где ты нас застанешь завтра, солнышко? Может, тебе также интересно наблюдать за нами, как нам за тобой? Летают вокруг тебя планеты, крутятся, и с каждым новым поворотом, что-то на них меняется. Замечаешь ли ты эти перемены? Для тебя, наверное, вся моя жизнь – мгновение. Ещё раз шестьдесят облетит вокруг тебя планета Земля, и всё, нет меня. А ты будешь светить. И ничего в мире не изменится. Так же будут вращаться планеты, так же будут рождаться и умирать звёзды…
Не суждено было солнышку увидеть нас утром в Урумчи. После намаза водители поменялись местами. Молодой уйгур сел за руль, снял рубашку, и открыл окно: «Это чтобы не уснуть, – прокомментировал он свои действия. – В пустыне ехать скучно, можно задремать ненароком. А когда в окно дует холодный ветер, не уснёшь!». Для надёжности он облил голову водой из бутылки, и взъерошил волосы. Вскоре мы подъехали к шлагбауму, на котором взимается дорожная пошлина. Это был верный признак приближения к цивилизации – в глубокой пустыне пошлину не собирают. Наш полуголый лохматый водитель протянул подошедшему полицейскому положенную мзду. Тот, явно, был не доволен. Он показывал на нас, и требовал больше денег. Уйгур спорил, опять же показывая на нас, и денег не давал. Я предположила между водителем и полицейским такой диалог:
– Мало даёшь! У тебя же пассажиры! Ты – таксист! – кричал сборщик податей.
– Да какие это пассажиры – это балласт! У них денег нет, – отвечал наш уйгур.
– Ну, ты врать! Рожи-то белые! Где ты видел белых – без денег?
– Сам удивился, но говорят, что нет денег.
– Не верю. Плати давай.
– Не заплачу.
Тогда полицейский совершил непредсказуемый манёвр – он выхватил пистолет, и направил его в лоб нашему водителю. Тот на секунду опешил, и разразился какой-то матерной уйгурской бранью. Полицейский, тыча в водителя пистолетом, жестами попросил нас выйти из машины.
– Что вы знаете об этом человеке? – спросил он на плохом английском, показывая на уйгура.
– Мы знаем, что у него доброе сердце. Он предложил подвезти нас до Урумчи бесплатно. Если бы не он, мы бы предыдущие семьдесят километров пешком шли.
– Где вы его встретили? – полицейский старался придать голосу и выражению лица мужественной суровости, но у него это плоховато получалось. На вид ему было не больше двадцати трёх лет.
– Примерно в семидесяти километрах отсюда, мы с мужем шли по трассе пешком. Он остановился около нас, подарил бутылку чая, и предложил подвезти. Он хороший человек, – спокойно ответила я, артистично подавила зевок и потянулась, чтобы показать, насколько я спокойна.
Сборщик податей нахмурил лоб, и, не желая расставаться с ролью крутого полицейского, попросил наши паспорта, так и не опустив оружие. Поняв, что одной рукой он не сможет проверить документы, он всё же убрал пистолет в кобуру. Наш уйгур облегчённо вздохнул. Полицейский сообщил, что грузовик – не автобус, и он не может разрешить нам, таким расчудесным иностранцам, ехать в компании подозрительного полуголого типа в вонючем грузовике. Он хочет, чтобы мы остались ночевать здесь, а лохматый уйгур пусть едет дальше. Чтобы не задерживать доброго лохматого уйгура, мы решили согласиться на это предложение. «Ты уж прости, что из-за нас ты в такую переделку попал. Не хотим, чтобы у тебя были неприятности, поэтому мы останемся. Спасибо большое за помощь», – сказала я ему через окно. Водитель вздохнул, грустно пожал плечами, и отдал наши рюкзаки со словами: «Это вы простите, что не смог довезти вас до Урумчи. Удачи в пути!»
Итак, мы остались возле шлагбаума, а грузовик уехал. Грозный полицейский поселил нас на ночь в общежитие, принеся на ужин два ведёрка горячей лапши. С рассветом мы вернулись на трассу, и большую часть дня шагали вдоль неё пешком, а ближе к вечеру мы увидели торнадо. В затянутое дымкой небо тянулся тонкий пылевой смерч, извивавшийся, как выпущенный из рук садовый шланг. К слову: из пяти виденных мною торнадо, четыре были рождены в пустыне, один – над Малаккским проливом.
Чем ближе мы подбирались к Урумчи, тем крупнее были промежуточные городки, в которые нас завозили отзывчивые, замечательно славные, и бесконечно нами благодаримые, водители попуток. Глядя на наши впалые щёки, они либо сразу вели нас в ресторан, либо дарили в дорогу немного денег. Или делали и то, и другое. Так что, к тому моменту, как мы добрались до заветного города, мы уже были немного отъевшимися и достаточно состоятельными. То есть, могли позволить себе ходить по рынкам и выбирать понравившуюся еду. Разгуливая по рынку города Урумчи, мы чувствовали, что в мыслях уже прощаемся с Китаем. Ах, восхитительная белая спаржа, как мы будем скучать по тебе в России… О, расчудесные луковые лепёшки! На нашей Родине таких не найти… А какие здесь чудесные цены на фрукты! И не важно, что фрукты эти, по содержанию химикатов, возможно, не уступают йогуртам с трёхмесячным сроком годности. Главное, что на вкус они, почти как настоящие. Затарившись орехами и сухофруктами, мы вышли на трассу. Попуток было много, и, к счастью, многие из них ехали на границу с Казахстаном. Так что, обгоняя на быстрых машинах сонных дромадеров – симпатичных одногорбых верблюдов, которых на склонах холмов пасли уйгурские пастухи, вскоре мы оказались в маленьком пограничном городке Хоргос. С окраины города и до самой Китайской границы тянулась вереница гружёных фур. Многие номера были российские, и каждый раз, встречая взглядом «RUS» под номером региона, я радовалась, как будто встретила старого друга. Но стоило увидеть водителей этих фур – прокуренных и пропитых дальнобойщиков, как меня охватывал холодок сомнения. Земляки… Что-то я уже не уверена, что сильно по вас соскучилась… От наших дальнобойщиков все старались держаться подальше. От них шарахались на улицах китайцы, а если в кафе заходила группа русских мужиков, другие посетители торопились закончить трапезу и покинуть кафе, которое неминуемо наполнялось вскоре сигаретным дымом, пьяным угаром и вездесущим русским матом. В одном месте китаец-таксист, не выходя из машины, пытался выбить из пьяного дальнобойщика деньги за проезд, но тот обматерил его, после чего попытался вытащить бедолагу из окна автомобиля. Каким-то чудом выпихнув дальнобойщика из кабины, китаец втопил педаль газа в пол, и умчался прочь – жизнь дороже честного заработка. Довольный дальнобойщик сжимал в руке несколько юаней – похоже, вытащил у таксиста из бардачка. Зайдя в один из супермаркетов, я столкнулась с другим могучим дальнобойщиком в проходе, и стала быстро оглядываться в поисках пути к отступлению. Дальнобойщик прокомментировал моё поведение: «О! Смотри-ка, потерянная!», загоготал, и прошёл мимо, скрывшись в следующем проходе. Дима ждал меня возле стеллажа с рядами жёлтых баночек с мёдом. Подойдя к нему, я сказала:
– Дим, меня дальнобойщики пугают. Они… страшные.
– Привыкай. В России таких много. Давай мёда купим.
Оказалось, что могучий дальнобойщик стоял с другой стороны стеллажа, и, услышав русскую речь, высунулся в проход.
– О! Так Вы, девушка, оказывается, русская! Вы уж простите, что я над Вами смеялся. Думал, испанка какая-то. Не обижайтесь на земляка.
– Я не обиделась. Честно.
– Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину? – дальнобойщик дружелюбно улыбнулся, и сразу стал похож на человека.
– Я даже не представляю, за что Вы извиняетесь. Мы пойдём. Всего доброго! – подталкивая Диму к выходу, я попятилась назад.
Дальнобойщик прихватил баночку мёда, которую мы с Димой поспешно вернули на полку, и тоже пошёл на кассу. Мы расплатились за полкило грецких орехов, а дальнобойщик – за свои покупки. На выходе из магазина он догнал нас, и вручил баночку мёда: «Ребята, примите в подарок от меня. Я вижу, что девушка обиделась, и не хочу отпускать её без подарка. Это внешне мы страшные, а в душе – белые и пушистые. Всего доброго вам!». Дальнобойщик снова улыбнулся, и уверенным шагом направился прочь от магазина. На душе стало немного легче, хотя жуткая сцена с таксистом-китайцем, всё ещё стояла у меня перед глазами. Глядя вслед земляку, я вспоминала тех славных дальнобойщиков, которые, почти год назад, подвозили нас на разбитых дорогах России. Я ни в коей мере не хочу бросать тень на всех русских дальнобойщиков, среди них действительно много благородных и мудрых людей. Просто именно в то время, именно в том китайском городке собрались именно такие дальнобойщики, которые вынуждали нас избегать общества белых людей.
На границе нам сказали, что переход откроется только завтра утром, а значит, нам предстояло провести в Хоргосе ночь. Отыскав безлюдную рощицу на окраине города, мы прислонились спинами к деревьям, и, расковыривая ножом грецкие орехи, приступили к ужину. К орехам вприкуску просился мёд, а к мёду не помешал бы зелёный чай. В сотне метров от рощицы располагался небольшой ресторанчик, в который я и отправилась с нашей тарелочкой – просить кипятку. Попивая чай с мёдом и орехами, мы дожидались сумерек, чтобы разложить спальники. Сумерки как-то не торопились наступать, поэтому я снова пошла в ресторанчик за горячей водой. Приветливая девушка, наливая кипяток в нашу закопчённую тарелочку с заваркой, поинтересовалась у меня по-английски: «Откуда Вы?». Мне очень не хотелось признаваться, что мы из России, поэтому я ответила: «Из этой рощицы. Мы с мужем там чай пьём». «Идите пить чай сюда. У нас много места». Я приняла приглашение, и вскоре мы с Димой сидели за одним из столиков ресторана. Официанты как раз, собирались ужинать, и пригласили нас за их длинный стол для персонала. С нами говорили только по-английски, и я решила прикинуться англичанкой. Впервые в жизни, нам стало стыдно, что мы русские. Нигде наши земляки не компрометировали себя так, как в Хоргосе. К сожалению, мы не раз слышали, что во многих местах планеты наши соотечественники зарекомендовали себя как пьяницы и дебоширы. Но одно дело, когда тебе говорят об этом малознакомые люди, и совсем другое – когда ты видишь этот беспредел вживую. Несколько месяцев назад, на Бали, мы пришли на переговоры к Майклу, и встретили там одного австралийца, который очень удивился, узнав, что мы – русские. «Русские – это толстые лысые мужики, которые постоянно пьют водку и орут, – сообщил нам этот австралиец. – И денег у них, всегда, значительно больше, чем можно потратить за одну жизнь. Я и не представлял, что бывают русские без денег...», на что я ответила: «Россия огромная страна, и людей без денег в ней в тысячи раз больше, чем с деньгами. Логично, что на Бали подавляющее большинство россиян не бывало». А Майкл добавил: «На самом деле, мы это понимаем, но то, что вытворяют здесь русские, заставляет заподозрить всех вас в безумном богатстве и не менее безумной расточительности: один из сынков ваших олигархов как-то пришёл к королю Бали: «Мне, – говорит,– нужно отдохнуть пару дней на вашем острове, а все местные отели – говно, я буду жить в твоём дворце!». Король, конечно, возмутился от такой дерзости, а сынок отвечает: «Ты не понял, я буду отдыхать здесь. Говори цену. Любую». Король покинул свой дворец вместе со свитой на два дня. Сынок вашего олигарха заплатил ему за это два миллиона долларов».
Короче, мы так и не признались, что мы – русские. На ночлег официанты пригласили нас в один из чайных домиков этого ресторана. Домик был оформлен под маленькую монгольскую юрту и был завален мягкими подушками и одеялами. О лучшем и мечтать не стоило… Посреди ночи в соседней гостинице раздался крик на русском языке: «Что, не спится, уроды?!». «И тебе приятных снов, земляк…» – пробормотала я сквозь сон.
Утром, отстояв длинную очередь и получив штампы отбытия из Китая, мы попали на нейтральную полосу. Здесь всех въезжающих в Казахстан рассаживали по автобусам, взимая плату за количество баулов с товаром. У нас баулов не было, поэтому нас пустили в автобус бесплатно. Каждый автобус заполнялся больше часа – гигантские сумки челноков с трудом помещались в салоне. Было жарко, душно и скучно. Проехав на автобусе пару километров, мы обнаружили пропажу одного из мешочков с семенами редких растений, которые Дима собирал больше полугода. Когда мы укладывали рюкзаки в проходе, мешочек висел на Диминой плечевой лямке, а сейчас, кем-то аккуратно отвязанный, бесследно исчез. Но мы не успели ничего предпринять по этому поводу, так как поток челноков вынес нас на казахскую таможню. Итак, 19 мая 2008 года мы ступили на землю бывшего СССР. От дома нас отделяло около полутора тысяч километров…
|
