– Нет, конечно! Для чего же тогда дано Писание? Если бы было можно, Мухаммед не принёс бы нам Коран. Только исполняя все Божьи заповеди, ты сможешь прожить хорошую, правильную жизнь. Это единственный путь к Богу, единственный путь к просветлению. Другого пути и искать не нужно – его просто не существует.
Услышав последнюю фразу, я поняла, что продолжать разговор о религии бессмысленно, но почитать Коран мне искренне захотелось.
Перед тем, как попрощаться, ребята пригласили нас на обед в дешёвую придорожную столовую с самообслуживанием, подобной которой ни до, ни после этого случая мне встречать не доводилось. Она занимала зал, сравнимый по размерам с небольшим супермаркетом. Половина помещения была уставлена рядами витрин, в которых сквозь прозрачные дверцы видны были десятки прямоугольных кастрюль с различной едой. Вдоль рядов ходили покупатели и накладывали на большие подносы, взятые из стопки на входе, понравившуюся им еду. На выходе они подходили к кассе, ставили поднос на весы, а кассирша, тщательно изучив, что же именно лежит на подносе, выбивала им чек. Миновав кассу, посетитель попадал во вторую половину зала, где, усевшись за свободный круглый столик, принимался за трапезу.
Покинув это необычное заведение, мы от души поблагодарили молчаливого водителя и его общительного друга, попрощались с ними, и пешком отправились вдоль автострады. К вечеру мы дошли до университетского городка, за широкими воротами которого, в паре сотен метров от входа, виднелись минареты какой-то большой мечети. Оказалось, что мечеть стоит во дворе одного из крупнейших корпусов университета и даже соединена с ним коридором. Пока мы ждали кого-нибудь, имеющего полномочия пустить нас на ночлег, нами заинтересовался один из студентов. Его звали Анас, он сказал, что сегодня руководства нет, но он может достать ключи от гостевой комнаты при мечети и мы сможем там переночевать. Анас был египтянином. От него мы узнали, что находимся в исламском университете, в котором учатся мусульмане из разных стран.
– Анас, лекции, наверняка, читают на малайском языке, неужели все студенты говорят по-малайски? – спросила я, после того, как нас проводили в уютную комнату для гостей.
– Да, малайский язык прост для изучения, особенно, если ты уже знаешь английский. Вообще, на малайском говорят ещё в четырёх странах – на Филлипинах, в Индонезии, в Брунее и Сингапуре. Кроме того, ежегодно проводится международная олимпиада по малайскому языку, и в этом году два первых места заняли девушки из России.
Я рассудила, что раз здесь много иностранцев, то, возможно в этой мечети найдётся Коран на английском языке, и спросила об этом Анаса. Он сказал, что Коран на английском действительно есть, но я не имею права прикоснуться к нему, пока не очищусь, совершив вуду́ – омовение. Причём омовение нужно совершать в строгой последовательности, помыв сначала правую руку, потом левую, прополоскав рот и нос, а после умыв всё лицо, затем локти, волосы, уши, правую и левую ногу. Пока я тщательно отмывала все вышеперечисленные части тела от дорожной пыли, Анас принёс из библиотеки Коран. Писание было озаглавлено «THE NOBLE QUR’AN» (благородный Коран), внизу, на чёрной обложке, таким же золотым тиснением, как и заголовок, значилось «English translation of the meanings and commentary» (английский перевод значений и комментарий), а в самом низу стаяла надпись «NOT FOR SALE» (не для продажи). Прямо как Библия на английском, у неё на обложке, как правило, написано « THE HOLY BIBLE» (священная Библия), и тоже внизу «NOT FOR SALE». Я открыла священную книгу. Каждая из страниц была разделена на два столбца – в правом столбце, справа налево шли строки, написанные арабской вязью, а в левом столбце, слева направо – английский перевод. Я начала перелистывать страницы, читая заголовки и отдельные предложения. Взгляд упал на такие строки: «И не убивайте себя, так же как не убивайте никого другого. Несомненно, Аллах наиболее милостив к вам». Потом мне попалась глава, где был подробно описан процесс формирования зародыша во чреве матери. Жаль, что большинство сур я не могла прочитать без словаря – слишком много специфических слов. Я сразу призналась в этом Анасу и Диме, который в стенах мечети именовался Джюзуфом.
– Половину текста понять не могу. Что значит «intercourse», «deceiving»? Анас, расскажи, что самое удивительное ты запомнил из Корана?
– Там много интересных вещей – например, что Земля имеет форму яйца, а, по последним научным данным, оказывается, что Земля действительно не шар, а скорее – яйцо. И ещё там сказано, что муравей может быть раздавлен как стекло. Никто не мог понять, что же это значит, но недавно стало известно, что муравьи действительно на 70% состоят из кремния – того же вещества, из которого делают стекло.
– А какие основные заповеди Ислама ты можешь вспомнить?
– Первая заповедь Ислама: «Аллах один, у него нет друзей, сыновей и жён». Ещё есть заповеди: «Не убей», «Не спи не с женой», «Не наживайся», «Не ешь свинью», «Не пей вино», «Не воруй», «Не затуманивай разум». Хорошие заповеди.
Я снова погрузилась в чтение, хотя полностью понятных мне абзацев было мало. Увидела фразу, весьма близкую моему жизненному кредо: «Насупься, и ты повернёшь обратно», я её поняла так: «Только с улыбкой возможно движение вперед». Думаю, как и в любой другой книге, в Коране человек прежде всего читает самого себя, и поэтому легко находит ответы на все вопросы, не осознавая, порой, что на те же вопросы другой человек находит в этой книге другие ответы.
Договорившись, что утром мы уйдём, оставив Коран на столике, а ключи – в замочной скважине, Анас покинул нас. Когда я начиталась священного Писания до головной боли, мы, растянувшись на мягких диванах и укутавшись в наши одеялки, уснули богатырским сном, в котором мне всю ночь виделись суры Корана, которые я никак не могла прочитать.
Наутро, оставив Коран и ключи где обещали, мы покинули университетский городок, а к вечеру уже находились в паре часов ходьбы от Куантана. Весь день у меня страшно болела голова. Казалось, что мозг не выдержал постоянного двуязычного общения, и, наконец-то, закипел. Я, очевидно, была не в состоянии контактировать с местными жителями, и, впервые за последние несколько месяцев, хотела избежать встречи с ними. За полчаса до заката мы поставили палатку в удобной ложбинке на склоне заросшего кустарником холма. Без тента наша палатка белая, а с тентом – зелёная, в кустах практически не различимая, поэтому, исключительно в целях маскировки, мы накинули тент и спокойно легли спать под безмятежно синим небом с редкими облачками… Ох уж эта изменчивая реальность… Вместо тишины южной ночи нас ждала неистовая гроза с проливным дождём, в результате чего палатка оказалась в глубокой грязной луже. Во время упаковки промокших насквозь вещей в чумазые рюкзаки, я обнаружила, что моя любимая итальянская юбочка похожа на рваную половую тряпку – тонкая хлопковая ткань износилась до полупрозрачности, а во многих местах даже до кристальной прозрачности. Однако признать её функциональную непригодность до этого утра я не решалась, по причине своей глубокой симпатии к ней. Со словами благодарности за верную службу мне во все эти непростые месяцы, я похоронила её на этом же холме. Где-то под Пиданом в Приморье были с такими же почестями похоронены мои любимые льняные штаны – одежда из натуральных тканей прекрасна, но недолговечна. Зато рюкзак стал легче граммов на двести, а это хорошо. Жаль, что из-за воды он стал тяжелее килограмма на два, а это было совсем плохо. Дождь не прекращался, и, судя по равномерно серому горизонту, прекращаться не собирался. Мы знали, что от пригорода Куантана нас отделяют не более десяти километров, но пройти эти километры нам предстояло не только под проливным дождём, но и под потоками воды из луж, обдававшими нас с ног до головы всякий раз, когда мимо проносилась очередная машина. И мы шли. А куда денешься?
|
