Пятница, 29.03.2024, 19:08
Приветствую Вас Гость
Главная | Книга о доброте - page2 | Регистрация | Вход
Меню сайта
Форма входа
Поиск
Друзья сайта
c 27.09.2008 по 29.03.2024 сайт посетили Счетчик посещений Counter.CO.KZ человек.
Free counters!
        Прогноз погоды
Свой Путь

Итак, мы объехали всю деревню, заехали к старосте, у которого друзья напились до состояния не вполне вменяемости, в результате чего они начали дикими голосами петь караоке на вьетнамском языке. Я, под всеобщее ликование и Димин тоскливый взгляд, спела “Let it be” Битлов, набрала 86 очков и получила звание SINGER, после чего нас, уже изрядно измотанных, повезли знакомить с дочкой друга. Девушка так смутилась при виде белых людей, что забыла весь английский язык, и так ничего, кроме “What’s your name?” за всё время нашего пребывания у неё в гостях, не сказала. Староста деревни и друг англоговорящего дедушки окончательно опьянели, чем очень нас огорчили. Не любим мы пьяных. Они заставляют усомниться в корректности названия нашего биологического вида – «Homo sapiens». «Sapiens», между прочим, переводится с латыни не только как «разумный», но и как «благоразумный, мудрый». Устав от весёлой компании, мы с Димой стали настаивать на том, чтобы поскорее забрать наши рюкзаки, и отправиться-таки в Камбоджу. В очередной раз выслушали лекцию о том, как опасно в Камбодже, как много там змей, скорпионов и террористов, что там война и визу не получить ни за что. Бывший служащий вертолётных войск США признался, что он не пьян и во всём поддерживает нас, но люди, с которыми мы сидим за столом, имеют столь высокий социальный статус (его друг оказался начальником охраны округа), что просто встать и уйти мы не можем. Не можем, значит? Мы встали и ушли. Ушли в отвратительном настроении, потому что дедушка нам понравился, а вот то, что он боится быть самим собой в присутствии друзей-богачей, очень не понравилось. Делать то, что ожидают от тебя люди, пусть хоть трижды друзья и трижды богачи, вопреки тому, что по твоему мнению, отвечает законам морали – не просто глупо, но и по-настоящему аморально. 
Мы шли вдоль шоссе, рассуждая о том, насколько, порой, человек зависим от мнения окружающих. И не какой-нибудь там абстрактный человек, о недостатках которого бывает так приятно побеседовать на кухне за чашечкой горячего чая, а вполне реальные личности – в данном случае – дедушка-вертолётчик и я, Лена Крылова. Почему, например, я рассказываю малознакомым людям о том, как меня как-то раз закрыли в клетке со львом? Очевидно, я хвастаюсь этим фактом, поскольку ценю их мнение о себе. Это мнение, как правило, выражается восклицанием: «Ух ты! Круто». Но иной слушатель скажет: «Это неоправданный риск». Я-то сама, что по этому поводу думаю? Круто это побывать с цирковым львом в одной клетке, или нет? По-моему, это бессмысленно. Так же бессмысленно, как мои прыжки с парашютом. Но тогда почему я об этом рассказываю? Где же в моих действиях настоящая Я? Как отличить своё мнение от общественного? Сосредоточенно копаясь в себе, мы, километр за километром, приближались к новой стране, в надежде уже сегодня пересечь границу. Не дошли. Ночь и дождь, начавшись одновременно, застали нас ещё в пригороде бесконечного Хошимина. 
Мы присели под навесом закрытого дома, и стали наблюдать за транспортом, бессовестно нарушающим правила дорожного движения – не только мотобайщики, но и автомобили иногда неслись сквозь ночь по мокрой дороге по встречной полосе. Лихие ребята. Кстати, за пару дней до этого, мы стали свидетелями столкновения двух мотобайков лоб в лоб (никто, как ни странно, не пострадал), а буквально пять минут назад один мотобайщик-нарушитель едва не сбил меня. Мы с Димой шли вдоль многополосного шоссе по аварийной полосе, в надежде, что кто-нибудь из водителей сжалится над нами, бредущими под дождём, и подвезёт – а мотобайщик ехал по той же полосе против движения, поэтому, скрытый ночью и дождём, выскочил нам навстречу совершенно неожиданно. Уверена, что испугались мы с ним одинаково сильно, так как он едва не свалился с мотобайка, а я едва не запрыгнула вместе с десятикилограммовым рюкзаком на Диму. И тогда я сразу поняла, как отличить своё мнение от общественного: в момент опасности общественное одобрение теряет всякую значимость. Хочешь узнать кто ты есть на самом деле? Столкнись со смертью, она подскажет ответ. Ошарашенные, мы с Димой застыли на обочине, а мотобайщик мгновенно скрылся в ночи. Похоже, что все трое отделались испугом. Правда, не лёгким. Для реабилитации от этого испуга мы, собственно, и присели под навес вышеупомянутого закрытого дома. Через полчаса нами заинтересовалась хозяйка дома. Выглядывая из-за двери, она спросила на хорошем французском:
– Могу ли я чем-нибудь помочь вам?
– Нет, мадам, спасибо, мы просто отдыхаем, – ответила я.
– Может, отдохнёте внутри? В доме гораздо удобнее отдыхать, чем на пороге, – с этими словами она распахнула дверь и скрылась в сумраке комнаты. 
Мокрые рюкзаки, обувь и шляпы остались в прихожей, а мы, вместе с хозяйкой, проследовали на кухню. Женщина усадила нас за стол и налила горячего чаю.
– Ну, рассказывайте, – сказала она, и выжидательно посмотрела на Диму.
– Мы путешественники из России, странствуем… без денег… а Вы по-английски, случайно, не говорите? – спросила я, осознав, что не смогу рассказать всё по-французски.
– Говорю, – ответила женщина по-английски.
– Хорошо, а то мой французский совсем плох. Немецкий, конечно, ещё хуже…
– Вы говорите по-немецки?
– Немножко…
– Как хорошо! Мой младший сын учится в Хошимине, он отправил документы в университет в Германии, и ему вчера ответ пришёл, а мы с мужем совсем не знаем немецкого. Может, посмотрите, что там написано?
– Конечно, но я не уверена, что смогу хоть что-нибудь понять…
Хозяйка принесла стопку документов и положила их передо мной. Полистав первые страницы, я грустно вздохнула:
– Кроме местоимений, я не могу понять ни слова, извините. Но то, что ему прислали так много документов, означает, что это не отказ.
– Надеюсь, Вы правы… А почему Ваш мужчина молчит? – спросила она, глядя на задумчивого Диму, безмолвно сидящего за столом.
– Он не понимает, о чём мы говорим. Кроме русского и японского, который он знает так же, как я – немецкий, он не знает никаких языков.
– Жаль. А почему он такой грустный?
– Он не грустный, а задумчивый.
– Может, он кушать хочет? Подождите здесь, я сбегаю в магазин, принесу чего-нибудь поесть.
Женщина ушла в тёмный коридор, пошуршала плащом, вытаскиваемым из шкафа, и хлопнула входной дверью. Мы остались в доме одни. Барабанит по крыше тропический ливень, а мы сидим в тёплом и сухом доме, пьём горячий чай. Только после того, как переживёшь десяток тропических дождей, от которых некуда скрыться, ты начинаешь ценить крышу над головой. Счастье – такая доступная штука. Я прижала горячую кружку к щеке. Хорошо-то как… Входная дверь снова хлопнула, прошуршал по коридору плащ, и, откидывая с лица капюшон, хозяйка протянула мне два полиэтиленовых пакета с супом:
– Берите тарелки и ложки, кушайте, пока горячий, а я, пойду, повешу плащ сушиться.
Мы вылили суп в тарелки. В чудесном овощном супе плавали несколько кусочков мяса. Жаль, я не сказала, что мы – вегетарианцы. Прости меня, неведомый зверёк, но раз ты оказался в моей тарелке, я буду вынуждена тебя съесть. Я с надеждой заглянула под стол. Может здесь есть кошка или собака, которым можно будет незаметно скормить мясо? Нет. Дима молча выловил овощи из супа и отодвинул от себя бульон с мясом.
– Дима, это неприлично. Она же ради нас на улицу в дождь бегала!
– Я не могу это есть. Могла бы сказать, что мы – вегетарианцы.
– Сам бы и сказал. Давай сюда, я доем.
В этот момент хозяйка вернулась, и, увидев, как я пододвигаю к себе Димину тарелку, рассмеялась:
– Я тоже всегда доедаю за своим мужем, поэтому он у меня худенький, а я толстая!
– Женщина не может быть толстой, мы можем быть пухленькими, не больше, – сказала я, и принялась за вторую порцию бульона, впервые за семь лет вегетарианства отправляя в рот кусочки мяса.
Где-то в глубине дома раздался скрип двери. «Это мой старший сын! Я позову его», – сказала хозяйка, и удалилась. Вернулась она с парнем лет двадцати пяти, и начала по-английски рассказывать ему, кто мы такие:
 – Это путешественники из России, странствуют без денег, … а больше я ничего о них не знаю.
– Мы планируем совершить кругосветное путешествие пешком и автостопом. В пути уже четыре месяца, – добавила я.
Парень сказал, что по сравнению с его жизнью, наша – очень интересная. Он держит интернет-кафе в пристройке этого дома. И живёт там же. Скучновато, но его устраивает. Получив приглашение воспользоваться его Интернетом, мы проследовали в пристройку, где между рядами столов с компьютерами лежала циновка с подушкой и тоненьким одеялом. Парень включил нам компьютер и вернулся в дом, а мы сели писать письма друзьям. Минут через десять хозяин интернет-кафе вернулся и с виноватым видом спросил:
– Простите, но не помешаю ли я вам, если лягу спать? Мне вставать завтра рано.
– Что Вы! Не помешаем ли мы Вам спать? Нам не так срочно нужен Интернет, мы можем уйти, – меня искренне удивил этот вопрос. Парень был слишком гостеприимен.
– Нет, нет, сидите, сколько хотите. Спокойной ночи, – он лёг на циновку, и закутался в одеяло.
В пристройку вошла хозяйка и, протягивая мне половинку очищенного ананаса, сказала:
– Ребята, мне очень жаль, но на десерт вам я нашла лишь одну половинку ананаса. Извините.
– Спасибо Вам огромное. Не извиняйтесь перед нами, это мы должны просить прощения за то, что беспокоим вас с сыном в столь поздний час. Простите нас, пожалуйста, но только не извиняйтесь больше.
– Для нас удовольствие помогать вам. Я уже приготовила вам постель. Ваша комната – прямо напротив кухни. Если будет жарко, включите вентилятор. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи. Спасибо Вам…
Мы просидели в Интернете около часа – писали письма, читали новости. Я выключила компьютер и шёпотом, чтобы не разбудить сына хозяйки, сказала Диме:
– Они аномально вежливые. Я как-то неудобно себя чувствую, когда передо мной извиняются за то, за что извиняться должна я.
– Лена, ты делаешь то же самое. Ты не только извиняешься, но и постоянно говоришь «спасибо». Думаю, эти замечательные люди появились на нашем пути только ради того, чтобы ты посмотрела на себя со стороны.
– Не только. Ещё нам надо было поесть и выйти в Интернет. И как не сказать «спасибо» за такую помощь?
– Одно искреннее «спасибо», гораздо ценнее твоей формальной благодарности за каждую мелочь.
– За каждый подарок надо говорить «спасибо», – уверенно сказала я. – И моя благодарность – не формальная.
– Ну вот видишь, за каждое неудобство тебе говорят: «Извините», и ты недовольна. Думаешь, со «спасибо», всё иначе?
– Да. Иначе.
Подобные диалоги случались у нас с Димой достаточно часто. Мы были разными людьми и категорически не понимали друг друга во многих вопросах. Но как-то так получилось, что за всё время знакомства мы ещё ни разу не поругались. И на этот раз, оставшись каждый при своём мнении, мы на цыпочках покинули пристройку, и пошли спать в отведённую нам комнату.
Утром приехал с дежурства муж хозяйки. Узнав, что мы уже собираемся покинуть его дом, он воскликнул: «Нет! Как вы можете уехать, не отведав кокоса с моей пальмы? Пойдёмте в сад, вы выберете кокос, и мы выпьем его в вашу честь!». Кокосовая пальма была совсем низенькая, её жёлтые плоды свисали гроздьями на уровне живота. Мы выбрали ближайший кокос, и хозяин лёгким движением руки сорвал увесистый гладкий шарик. При помощи мачете, он срубил с шарика крышку, и разлил содержимое по стаканам. В недозрелом кокосе, оказывается, может содержаться около литра сока! Мы об этом узнали только в тропиках. Прежде, судя о кокосах по рекламе шоколадных батончиков «Баунти», мы думали, что они так и растут на пальмах лохматыми коричневыми шариками, и основная часть кокоса – это его мякоть. На самом деле, в этих широтах нет понятия «съесть кокос». Кокос можно только выпить.
Распив кокос, мы пошли собираться в путь. Закинув на спины рюкзаки, мы надели наши соломенные шляпы и приготовились прощаться, но хозяин, рассматривая здоровенную дыру в моём головном уборе, задумчиво спросил:
– Вы где эти шляпы взяли?
– Нашли. Мы же вдоль дороги идём. С мотобайщиков постоянно шляпы сдувает, а мы их подбираем, стираем и носим.
– Боже мой! Выкиньте их немедленно! Дорогая, где наши с тобой шляпы? – обратился он к жене по-английски.
Супруги вынесли нам свои шляпы – мне досталась бежевая шляпка с бантиком на лбу, а Диме – белая, со светло-зелёной каймой. Восхитительные шляпы! 
Вот такие бывают люди.
В этот день мы, наконец, добрались до Вьетнамо-Камбоджийской границы, за которой, по мнению вьетнамцев, начинается гремучая смесь войны, змей и скорпионов. Но на деле, даже привычную полосу бюрократических препятствий преодолевать не пришлось: на оформление двух виз потребовалось пять минут и 40$. С улицы не раздавалось ни пулемётных очередей, ни взрывов, змеи и скорпионы мирно паслись где-то в своих лесах, и под ноги бросаться не спешили. Из здания таможни, Камбоджа выглядела не такой уж и страшной. 

Глава 3. КАМБОДЖИЙСКИЕ БУДНИ

Бетонный лев с кудрявой гривой и выпученными глазами, улыбался нам двумя рядами острых зубов во всю свою необъятную пасть. Он стоял на высоком постаменте, молчаливо взирая на таксистов и менял, ведущих непринуждённую беседу у его лап. Менялы и таксисты радовали своей ненавязчивостью. Они были приветливы, и, так же как лев, дружелюбно улыбались. Мы обменяли все наши вьетнамские донги на местные рие́ли и отправились вглубь незнакомой страны. Справа от дороги выстроились рядами новеньких фасадов шикарные отели и казино. Слева через каждые триста метров возвышались самодельные кривые стеллажи, заставленные старыми бутылками из-под кока-колы. В бутылках сияло в лучах полуденного солнца топливо для мотобайков. Это местные автозаправки.
– Дим, давай в казино зайдём, наверняка, там по-английски кто-нибудь говорит.
– Ты хочешь проиграть наши последние десять долларов?
– Нет… Я хочу, чтобы нам надпись для водителей по-камбоджийски написали. 
Дима усмехнулся. По-моему, он решил, что я опять не поняла его шутку. Хотя, если учесть, что в самом начале нашего знакомства, когда Дима с многозначительным видом изрёк: «Лишь одному факту я не нашёл пока разумного объяснения: почему самолёты летают, а крыльями не машут?», я начала излагать теорию крыла… Да, с чувством юмора у меня иногда бывают проблемы.
Мы попросили паренька, встречающего посетителей казино, написать в нашем потрёпанном блокнотике фразу на кхмерском (местном) языке: «Мы путешественники из России, едем вокруг света без денег, не могли бы вы подвезти нас?» Он, ничуть не удивившись, аккуратно вывел какие-то закорючки, и вернул блокнотик нам, пожелав счастливого пути.
Следующие четыре часа мы, изнывая от жары и духоты, шли вдоль дороги. Надежда на неожиданную материализацию комфортного леса с речкой, угасала с каждым шагом. Начало смеркаться. Мы, утомлённые длительным переходом, довольно голодные и разочарованные отсутствием леса, присели на лавочку под раскидистым деревом. Подарок судьбы, о котором так мечталось весь этот жаркий день, застал нас именно здесь. Тропический ливень. Сидим, мокнем. Вдруг, из ближайшей хижины вышел паренёк, и на хорошем английском пригласил нас поужинать с его семьёй. Что ж, лес подождёт. После ужина, нам предложили остаться на ночь, но в самой хижине свободного места не было – под её крышей проживали одиннадцать человек, три собаки, две кошки, три котёнка, неопределённое количество кур, и утка. Нас уложили спать на большом столе на веранде. На рассвете, без десяти шесть, увидев, что мы собираем рюкзаки, парень попросил нас сфотографироваться вместе с его семьёй – на память. Когда все его родственники, аккуратно причёсанные и одетые в парадные рубашки, выстроились около нас в один ряд, оказалось, что у них нет фотоаппарата. 
– Вы же хотели сфотографироваться на память, – недоумённо обратилась я к пареньку.
– На вашу память. Моей семье будет очень приятно знать, что у вас есть наша фотография. Снимите нас на вашу камеру.
Я установила камеру на штатив, Дима сгруппировал семью так, чтобы никто никого не заслонял, и отошёл на задний план, встав между женщинами, чьи макушки еле достигали уровня его плеч. Я вскоре присоединилась к нему. Когда сработал автоспуск, я посмотрела полученный кадр и обнаружила, что выражения лиц у камбоджийцев такие, как будто они на паспорт фотографируются. Пришлось всё повторить. Безуспешно. Никто не хотел улыбаться на камеру. Вот тебе и чудо фотографии. На снимке остаётся один единственный момент, выхваченный из бурного потока жизни. Ни в одной другой стране мы не встречали столько искренних улыбок, как в Камбодже, но хранятся они только в наших воспоминаниях. Видимо, это особенность искренних улыбок – они предназначаются не фотоаппарату, а человеку.
Мы поблагодарили всех за гостеприимство и отправились дальше, шагать по дороге, ведущей в столицу Камбоджи – город Пномпень. Проходя мимо буддийской пагоды, я заметила того же льва, что приветствовал нас своей улыбкой на границе. Он сидел на бетонном постаменте возле ворот и так же очаровательно скалился. Во льва я влюбилась с первого взгляда, ещё на границе. Я сразу прозвала его «улыбчивый котик». Он охранял ворота пагод, гордо красовался перед редкими домами зажиточных камбоджийцев, а возле мастерских, где делают декоративную плитку и статуи, улыбчивые котики-близнецы стояли рядами, безмолвно взирая на прохожих своими одинаково выпученными глазами.
Чтобы попасть в столицу, нам предстояло пересечь реку Меконг, в которой, чуть больше месяца назад, мы купались выше по течению, посреди города Луангпхабанг в Лаосе. Моста через эту реку в Камбодже не было. Вместо него имелась паромная переправа. Таких переправ я ни до, ни после этого не видела нигде в мире. Началась она за несколько километров до реки бесконечной автомобильной пробкой. Вдоль дороги снуют продавцы жареного мяса, стоят лотки с водой и напитками, погружёнными в заполненные льдом пенопластовые коробки, всюду валяются полиэтиленовые пакетики, пластиковые трубочки, ложки и вилки и пенопластовые контейнеры из-под еды. Если покупатель приобретает любой напиток в лотке, продавец открывает бутылочку напитка, выливает содержимое в пакетик, насыпает туда колотый лёд и втыкает трубочку, после чего непременно перетягивает пакетик тоненькой резиночкой. Стеклянные бутылки продавцы потом сдают, а пакетик, трубочку и резиночку покупатель, ввиду отсутствия чего-либо, похожего на мусорную корзину, после использования выкидывает прямо на дорогу. Аналогично с покупателями жареного мяса, которым их покупки достаются в пенопластовых контейнерах с базовым объёмом риса (других гарниров в Юго-Восточной Азии вообще не водится). Так как в очереди на паром водители автомобилей и их пассажиры простаивают, видимо, не один час, то, в конце концов, кто-нибудь из них соблазняется предлагаемым ассортиментом и, соответственно, вносит свою лепту в формирование помойки вблизи переправы. Около километра мы прошли по щиколотку в мусоре. Интересно, почему бы покупателям-потребителям не забирать этот мусор с собой, ведь они за него заплатили! Заплатили производителям пенопласта и пластика, поставщикам, продавцам и государству (в виде налогов, которые продавец заплатил… или не заплатил?). Но ответственность за утилизацию своего мусора рядовой покупатель брать на себя не желает, и, в результате, глобальная помойка растёт и ширится с каждой секундой. Думаю, решением этой проблемы было бы наличие в каждой машине пары стаканов и пищевого контейнера – вышел со своей тарой, купил в неё содержимое, сел в машину, попил-поел, посуду протёр, на место положил… 
Для нас, как вегетарианцев, преодоление этого рубежа стало двойной проблемой – жареное мясо так воняло, что не хотелось дышать (и, по моему мнению, наше вегетарианство здесь ни при чём, мясо на самом деле воняло отвратительно). А при виде детей, с аппетитом поглощающих оное, хотелось закрыть глаза и передвигаться на ощупь. Но не дышать не удавалось, а пробираться вслепую по помойке – чревато различными неприятностями, так что я шла до парома, дыша через раз, и глядя на окружающее прищуренным левым глазом. Не дожидаясь, пока кто-нибудь поинтересуется у нас наличием билетов, мы взошли на паром, и уселись на вакантный участок леерного ограждения.
До столицы мы добрались во второй половине дня. Ничего интересного об этом городе мы не знали, потому решили поскорее миновать его и отправиться дальше – к городу Сиемреап (в переводе с кхмерского – Сиамская могила). Сиемреап, в свою очередь, был нам интересен лишь тем, что он стоит в нескольких километрах от древнего храмового комплекса Ангкор Ват. Пномпень мы должны были пересечь пешком, и выйти хотели на трассу, ведущую в Сиемреап, но ни карты города, ни даже толковой карты страны у нас не было. Только в ноутбуке имелась общая карта Азии (первоначально, посещение Камбоджи не входило в наши планы, потому и картами этой страны мы не запаслись). Так что мы просто спрашивали у прохожих дорогу на Сиемреап, используя язык жестов для того, чтобы нас не направили к автовокзалу: «Сиемреап – топ-топ-топ?», иногда нам отвечали: «Сиемреап – у-у-у, ноу топ-топ-топ, бжж-бжж!», и тогда мы начинали махать руками и топать ногами, возражая: «Ноу бжж-бжж, топ-топ-топ!», в результате нам обязательно указывали какое-нибудь направление, в котором мы и двигались метров пятьсот, потом уточняли направление у кого-нибудь ещё и шли до ближайшего крупного перекрёстка. Путь наш пролегал мимо посольств разных государств, в том числе, Королевства Таиланд. Мы, шагая вдоль стены его забора, вспомнили добрым словом внешнюю политику Российской Федерации, благодаря достижениям которой наши соотечественники могут посещать Таиланд без визы. Любопытное наблюдение: все посольства окружены высокими, однообразно некрасивыми бетонными стенами, это отличает их от других огороженных заведений. Полной неожиданностью для нас было увидеть табличку на одном из заборов: «Центр Русской культуры». Перед воротами – будочка с охранником, точь-в-точь как при посольствах. Мы решили посетить это, нехарактерное для Юго-восточной Азии заведение. Охранник проводил нас в библиотеку. В окружении высоких стеллажей, уставленных русскими книгами и журналами, сидела за письменным столом русская женщина. Едва не плача от переполнившей сердце ностальгии, я сразу принялась листать старый номер «Вокруг Света», а Дима в это время вёл диалог с библиотекарем:
– Не скучаете по России?
– Скучаю, но не очень. Мой муж – камбоджиец, обжилась уже, привыкла.
– И часто у вас в библиотеке русские посетители бывают?
– Не то, чтоб уж очень часто, но бывают… – женщина задумчиво окинула взглядом наши рюкзаки, и спросила: – А вы, ребята, как сюда попали?
– Мимо проходили, русские буковки увидели – обрадовались… А вообще в Камбоджу автостопом приехали, сейчас хотим Ангкор Ват посетить, и в Таиланд. Может, посоветуете, что в Камбодже ещё посмотреть стоит?
– Посмотреть… Разве что две дикие деревни в джунглях, в них постоянно иностранных туристов возят… Но это дороговато, там вертолёт заказывать надо. Вообще, кроме Ангкор Вата здесь смотреть особо нечего.
– А пешком в эти деревни не добраться?
– Не-е-ет (смеётся), только на лодках, и обязательно с проводником… А может и пешком можно, сквозь джунгли, я там не была… Но с проводником, это точно, а проводники бесплатно не поведут. Избаловали их богатые иностранные туристы.
– А где эти деревни находятся?
– Давайте карту, покажу.
– У нас нет карты.
– А как вы так путешествуете, без карты?
– Просто, спрашиваем аборигенов, где Сиемреап, и нам указывают направление. Потом будем спрашивать, где Таиланд.
– Хотите, я вам карту подарю?
– Хотим.


                                            <-- Предыдущая страница  --- | ---  Следующая страница -->

Copyright MyCorp © 2024