Глава 9. ВОЙНА И ВОИНЫ
Не доверяйте историю и политику профессионалам. Они продают свои труды за деньги.
А.С. Пушкин
У нас оставалось около недели до истечения сроков действия виз, так что пора было двигаться дальше, хотя от малайской границы нас отделяли всего 300-350км. Никогда не знаешь, в какие дебри заведёт тебя судьба, и пару дней запаса на непредвиденные обстоятельства иметь весьма разумно. К тому же, нас о возможности непредвиденных обстоятельств на юге Таиланда уже давно предупреждали, и, дабы не застрять в горячей точке с просроченными визами, мы отправились в три мусульманские провинции заранее. Нашей целью был городок Кота-Бару в Малайзии. Чтобы попасть в него, было необходимо проехать все, ежедневно упоминаемые по тайскому телевидению провинции, в которых агрессивные мусульмане не признают авторитет короля и яростно борются за независимость. Можно было бы взять курс на ближайший малайский город Алор-Сетар и тогда провинции Яла и Паттани не оказались бы на нашем маршруте, а ведь в этих провинциях и идёт самое ожесточенное противостояние королевских войск и мусульманских повстанцев. Но зачем тогда вообще выходить из дома, если всегда выбирать простейший из путей? Руководствуясь этой философией, мы добрались автостопом до города Яла и, после посещения рынка, напросились на кухню к добрым местным жителям. Мы протянули им потрёпанный блокнотик с нарисованными мною картинками, объясняющими нашу суть. Глядя на изображение палатки, хозяин дома, весьма замысловатой пантомимой показал нам что-то ужасное, что могло означать либо: вы умрёте ещё до того, как поставите свою палатку, либо во время установки палатки вас зарежут и застрелят, или сначала вы поставите палатку, потом вас похитят с целью либо зарезать, либо застрелить. И с таким сожалением он смотрел на нас, что казалось, провожал в последний путь, хотя мы ещё даже не закончили варить нашу картошечку. Картошечка после этой пантомимы еле пролезла в горло, которое, согласно прогнозу, должно было быть перерезано грядущей ночью. Немного посовещавшись, мы с Димой приняли решение не ставить палатку, а идти в ближайшую пагоду и просить убежища на одну ночь, а завтра с утра приложить максимум усилий для преодоления автостопом той сотни километров, что отделяла нас от границы с Малайзией. Как смогли, жестами, мы рассказали хозяину дома о принятом решении. Слова благодарности, по-моему, самые важные слова в любом языке, и потому при пересечении каждой новой границы мы записывали в блокнотик слово «спасибо» и отрабатывали его произношение с первыми встречными аборигенами. Так что прощание обошлось без пантомим, нас поняли, и проводили долгим печальным взглядом. Дух авантюризма неуютно ёжился под этим взглядом ещё несколько минут после того, как мы вышли на пустынную пыльную улицу, и побрели вдоль бетонных заборов с осыпавшейся штукатуркой на юг в поисках буддийского храма. Храм нашёлся легко, он встретил нас своим красочным фасадом, ярко выделявшимся на фоне облупившейся краски жилых одноэтажных домов. Хотя провинция Яла исторически была мусульманской, правительство Таиланда активно внедряло государственную религию, не скупясь на обустройство пышных пагод, поблескивающих тысячами крохотных зеркал. Высокий забор храма, на территории которого мы оказались, был увенчан мотками колючей проволоки, что говорило о том, что не все согласны с данной политикой правительства. Монахи нас встретили как родных, если не считать инцидента с ужином, состоявшим из мясных блюд, от которого мы отказались, чем вызвали подозрения в приверженности исламу. Однако инцидент был быстро исчерпан, и нас одарили упаковкой маленьких сладких кумкватов и новенькой картой Таиланда, про которую мы тонко намекнули в одном из разговоров с монахами и посетителями храма. Если в северных районах передвигаться по стране было просто, даже не имея карты, то в «горячих» южных провинциях, где английский и французский языки практически никому не понятны, а любой неверно взятый поворот может, по словам СМИ, привести в логово кровожадных террористов, она была жизненно необходима. Наутро, тщательно изучив карту, мы направились в сторону Малайзии. Пересекая пригород Ялы, мы впервые увидели укутанных в тёмные одежды женщин, торгующих в придорожных лавочках, и девочек, которые, несмотря на жару, были одеты в платья, скрывающие их от щиколоток до запястий. На головах у всех представительниц женского пола были аккуратно повязаны тёмные платки. Никакой агрессии мусульмане не проявляли, напротив, были весьма приветливы, и лишь однажды я поймала на себе настороженный взгляд. Взгляд скорее запуганного человека, того, кто допускает, что мы, иностранцы с промытыми телевидением мозгами, видим в мусульманах угрозу, и кто знает, как мы захотим от этой угрозы избавиться – пройдем ли поскорее мимо, или бросим гранату в окно? Ровная асфальтированная дорога, ведущая на юг, была завалена грудами мешков с песком, расположенными в шахматном порядке, так что скорость лавирующих между ними редких автомобилей ненамного превышала скорость пешеходов, то есть нас, одиноко бредущих вдоль обочины. Один из пикапов, проехавших мимо, остановился в десяти шагах от нас. В кабине оказались трое полицейских, которых мы попросили подвезти нас немного по дороге, а потом, мол, мы снова пешком пойдем.
– Ну нет, пешком вам здесь лучше не ходить.
– Почему?
– Здесь мусульмане повсюду, опасно. Могут похитить, могут убить.
– Мы уже встречали здесь мусульман, они выглядели вполне дружелюбно.
– Вам просто повезло, давайте, мы вас довезём до нашего участка, а там видно будет.
Чем дальше мы ехали по дороге, тем заметнее становилось отличие данной местности от благополучных районов Таиланда. Противотанковые ежи, колючая проволока, заградительные сооружения из мешков с песком, из амбразур которых выглядывают дула пулемётов. Частые полицейские посты, где блюстители порядка ходят вдоль шлагбаумов в касках цвета хаки и бронежилетах с надписью «POLICE» , обвешанные гранатомётами и здоровенными чёрными автоматами. И при этом никаких следов боевых действий. Видимо, это говорит об эффективности политики правительства. Террористам просто не оставили места для воплощения их коварных замыслов. Или же здесь, как говорил человек, научивший нас передвигаться автоавтостопом – политические игры и ничего более, и реальных врагов у этих бравых ребят в бронежилетах нет. Вот выдержки из статей, найденных мною много позднее в Интернете:
РИА «Новости» от 4 июня 2007:
«В трех южных провинциях Таиланда – Яла, Паттани и Наратхиват – активно действуют не менее четырех местных террористических организаций, которые добиваются создания там независимого исламского государства. По оценке властей, численность самих боевиков на юге Таиланда достигает в настоящее время тысячи человек, которых поддерживают около десяти тысяч убежденных радикалов. А всего под наблюдением правоохранительных органов, по данным газеты «Бангкок пост», находится около 200 тысяч проживающих на юге мусульман в возрасте от 15 до 20 лет».
Новости от 14 июля 2010:
«После того, как боевики на юге Таиланда в 2004 году ограбили военный склад, в вышеуказанных трёх провинциях часто происходят взрывы, инциденты со стрельбой, похищения людей и другие насильственные акты, в результате 4 тыс. человек погибли, десятки тысяч – получили ранения».
www.gazeta.ru, от 28 апреля 2004, со ссылкой на www.reuters.com:
«Таиландская полиция и солдаты убили по меньшей мере 24 человек, в основном – юношей, после серии связанных атак на полицейские посты на юге страны. "Они атаковали пять наших постов в провинции Яла сегодня утром, и мы уничтожили 22 из них", – сообщил полковник Принья Квануен, глава полиции провинции. Один солдат был убит в ходе этих атак. В соседней провинции Паттани повстанцы атаковали по меньшей мере три поста, убив одного солдата. Двое нападавших были убиты полицией».
Все войны имеют корни в чьём-то уме, кто-то их придумал для своих целей, а потом воплотил за счёт жизней других людей, кого-то назначив союзниками, а кого-то – врагами. Дай Бог, чтобы во всех войнах жертвы были в той же степени воображаемые, что и враги. На данный момент, говоря не столько о ситуации в Таиланде, сколько обо всей планете, я полагаю, что число реальных жертв значительно, в тысячи раз, превосходит число реальных врагов.
Нас отвезли в участок. Часы показывали начало девятого утра, а до границы, по нашим расчётам, часа два езды, так что можно было не спешить. Один из полицейских, на форме у которого красовалось больше всего разноцветных планочек, представился полковником. Он проверил наши документы и пригласил пройти с ним в офис, который находился на втором этаже небольшого двухэтажного здания. Полковник попросил нас подождать, пока он закончит разбираться с нашими паспортами, а чтобы не было скучно во время ожидания, мы можем воспользоваться безлимитным Интернетом на одном из пустующих рабочих мест кого-то из офисных сотрудников. Мы с благодарностью приняли данное предложение, так как давно не выходили на связь с родными, да и новости почитать было бы полезно. Когда полковник вернулся, он сделал нам неожиданное предложение:
– Не могли бы вы сказать речь перед моими солдатами?
– Э-э-э… Какую речь?
– Любую. Просто, скажите им что-нибудь, а я переведу.
– Хорошо, – я сразу вспомнила о том, что планировала когда-нибудь остановить какую-нибудь войну, и миротворческая речь перед тайской армией показалась мне неплохим началом.
Мы вышли на площадь перед зданием, в котором располагался офис. Перед нами выстроились в четыре ряда около тридцати солдат в полной амуниции, то есть один взвод. Не вся тайская армия, но для начала тоже неплохо.
Полковник что-то сказал по-тайски солдатам, а потом сделал мне знак начинать речь. У меня не было времени продумать толком текст, так что пришлось импровизировать:
– Я верю, что однажды на планете Земля воцарится мир, и я очень надеюсь, что это произойдёт до того, как все люди поубивают друг друга. И я считаю, что каждый из вас предпочёл бы не стоять на плацу в этот жаркий день, в тяжёлом бронежилете, с оружием в руках, а сидеть за чашечкой чая в кругу семьи и любоваться своим садом. Я желаю вам именно этого. Чтобы вместо этих автоматов вы обнимали и носили на руках ваших любимых жён. Будьте счастливы.
Видно было, что солдатам речь понравилась. Они улыбались, а полковник даже сдержанно зааплодировал в знак одобрения. Напоследок он предложил сфотографироваться всем вместе, и, вручив одному из полицейских свой фотоаппарат, поставил нас в первый ряд, перед солдатами, а сам встал возле Димы. После фотосессии я попросила его скопировать на наш компьютер эти фотографии, так что нас снова отправили в кондиционированный офис, где можно было это осуществить. Все нам улыбались, и это снова было очень приятно. Полковник предложил отобедать с ними, и, если нужно, ещё попользоваться Интернетом.
– Вообще, может, останетесь здесь сегодня, а завтра утром я отвезу вас на автовокзал?
– Спасибо, сэр, но у нас нет денег на автобус. Мы пешком пойдём, а если увидим попутную машину, попросим водителя подвезти нас бесплатно.
– Что вы, причём здесь деньги? Я куплю вам билеты на автобус до самой границы.
– Мы не хотели бы обременять Вас…
– Я забочусь о вашей безопасности, здесь действительно не лучшее место для прогулок, мне самому спокойнее будет, если я буду знать, что вы уехали на автобусе.
– Хорошо, сэр, спасибо. Мы останемся.
В офисе мы просидели весь день. Написали электронные письма всем, кому только можно, прочитали сводку новостей за последний месяц и оставили сообщения на форуме. К концу рабочего дня я уже рисовала на стене подруги «в Контакте» розового слона. Интернет был, а важных дел в сети уже не осталось. Если мой слон вызовет хотя бы одну улыбку, то время, затраченное на его рисование, я буду считать проведённым с пользой.
Часов в восемь вечера нас проводили из офиса в небольшой домик на территории полицейского участка, в котором спал командный состав. Полковник принёс нам широкий хлопчатобумажный шарфик в бордовую клеточку, который запросто можно было использовать в качестве одеяла для одного человека. Он сказал, что в жару этот шарфик спасёт одну из наших голов от палящего солнца, показал, как его можно обернуть вокруг талии во время принятия душа, и, наконец, сообщил, что также его можно использовать просто как бордовый клетчатый шарфик. К многофункциональной детали одежды прилагались две пенопластовые коробочки с нашим ужином и два пластиковых стаканчика чая. Нам пожелали приятных снов и оставили в тишине тропической ночи, нарушаемой лишь мерным жужжанием вентилятора, до утра. Вообще, ночи в населённых пунктах значительно тише, чем в джунглях – никто не стрекочет у тебя под ухом и не издаёт боевые кличи над головой, не трещат ветки, не поют птицы... Только собаки иногда лают, да вентиляторы жужжат.
На рассвете мы собрали рюкзаки, бросили их в кузов пикапа и, попрощавшись с солдатами, отправились в сопровождении полковника и его водителя на автовокзал, где полковник вручил нам билеты на автобус до границы. Мы с ним обнялись на прощание, похлопали друг друга по плечам, наговорили множество приятных слов, а потом сели в автобус и уехали.
Грунтовая дорога была так сильно разбита, что нас постоянно подкидывало над сидением. На ухабах все пассажиры одновременно взлетали в воздух, а приземлившись обратно на своё место, обменивались сочувственными взглядами. Во время короткой остановки одна из попутчиц, не сказав ни слова, купила нам сладких булочек и зелёных, нарезанных ломтиками, манго. Мы очень удивились подарку (который оказался весьма кстати) и долго её благодарили – сначала до того, как всё это съели, потом ещё раз – после. Спустя шесть часов тряски (вместо ожидаемых двух), мы оказались в самом южном тайском городе Бетонг, в семи километрах от которого должен был находиться международный пограничный переход. К закату мы не успели выйти даже за черту города.
Со склона одного из окрестных холмов на нас взирал гигантский золотой Будда, у лотосных стоп которого мы и решили искать ночлег. Как оказалось, такие как мы нередко ищут ночлег у его стоп, и милосердные монахи даже построили несколько маленьких домиков для бродяг на территории, прилегающей к храму. В сумраке наступившей ночи, монах проводил нас к одному из этих мини-бунгало. На освещённом крыльце соседнего домика сидел таец в изорванной одежде и изучающе смотрел на нас. Как только мы разложили наши одеялки и приготовились ко сну, этот таец подошёл к окну нашего домика, позвал нас, и что-то спросил по-тайски. Я пожала плечами, в знак того что не понимаю его слов, и добавила по-английски: «I don’t understand. Maybe you can speak English or French?». Очевидно, он не говорил ни на английском, ни на французском, но, что самое главное, он понял, что я не говорю по-тайски, и наш диалог перешёл на язык жестов:
– Кушать? – спросил он.
– Кушать – хорошо! – подтвердила я, повторив его жест, изображающий процесс использования ложки по прямому назначению, и добавив сразу после этого большой палец, поднятый вверх.
– Только мы не едим мясо, курицу и рыбу, – продолжила я, подставив к своей голове указательные пальцы, призванные, в данном случае, исполнить роль рогов, и, убрав рога, сразу замотала головой, а руками сделала жест, как будто отказываюсь от чего-то. Потом я замахала согнутыми руками, изображая куриные крылышки, и выразительно закудахтала, прервав саму себя тем же отвергающим жестом, а для изображения рыбы пришлось сначала нарисовать рукой в воздухе волны, а потом той же рукой, но ниже – извивающуюся рыбку.
Мужчина удивлённо взирал на меня с другой стороны окна.
За моей спиной раздалось: «Лена, посмотри на него, он не предлагал, а просил еду», – Дима опять оказался проницательнее меня. Ну что ж, нет хлеба, но хоть зрелище на ужин дяденьке досталось. Я пожала плечами и развела руками. Бродяга тоже развёл руками и отправился к своему домику. Утром, когда мы, отлично выспавшиеся, покинули своё бунгало, наш сосед, всё так же сидя на крыльце, кушал руками лапшу из бумажного свёртка. Увидев нас, он поднял в приветствии руку и предложил разделить с ним завтрак, но порция лапши была слишком мала для троих, поэтому мы с благодарностью отказались. Нас впечатлила щедрость голодного бродяги, и мы решили подарить ему две наши жёлтые тайские футболки с надписями «Долгих лет жизни нашему королю». После посещения джунглей они, конечно, выглядели не совсем парадно, но всё равно, гораздо лучше, чем его рваная футболка. Хотя бы одна из них ему подойдёт по размеру, а вторую можно будет обменять потом на еду. Бродяга очень обрадовался подаркам, и сразу же облачился в обновку. Она ему действительно подошла. А мы были искренне рады видеть его неподдельный восторг. В десяти метрах от крайнего домика находились апартаменты главного монаха, и пока Дима фотографировал окрестности и меня, главный монах сидел с тремя посетителями за столиком, напротив своего крыльца, и завтракал. Когда монах с одним из посетителей (джентльменом) удалился, двое других, женщина и девушка лет двадцати (хотя, вспоминая Срай и Черри, допускаю, что ей было под полтинник :)), подозвали нас. На столе лежал полный пакет разномастной лапши, завёрнутой в бумажные кульки, и дюжина маленьких полиэтиленовых пакетиков с соусами – чёрные пакетики – соевый соус, однотонно красные пакетики – соус чили, не однотонно красные – аджика. «Ешьте, сколько хотите», – сказали дамы, и пошли догонять мужчин. Мы с аппетитом скушали по одной порции лапши с аджикой, и ещё две порции взяли с собой на обед. Кто знает, как там, в Малайзии, с едой?
Через три часа мы дошли-таки до пограничного поста. 30 ноября 2007 года, в 13:50 мы в официальном порядке покинули территорию гостеприимного Таиланда. Когда все формальности были улажены и пограничный пост остался позади, мы обернулись, поклонились этой прекрасной, полюбившейся нам стране, послали благодарности всем тайцам, что помогали нам в пути и попросили прощения у тех, кого, возможно, невольно обидели. Спасибо вам, замечательные люди. Счастья вам.
