Глава 11. ИДЁМ НА ВОСТОК!
– Раньше этот мир был куда больше.
– Нет, мир остался прежним. Стало меньше содержимого.
диалог Барбоссы и Джека Воробья из к/ф «Пираты Карибского моря. На краю Земли»
С рассветом, в шесть часов утра, автобус прибыл в Куала-Лумпур. Вследствие отсутствия плана действий, мы отправились бродить по сонному городу. Тишина… Ни транспорта, ни пешеходов. Сквозь пелену утреннего тумана проступили очертания знаменитых башен-близнецов. Разумеется, именно к ним мы и направились. Город просыпался. Вот хлопнула где-то в глубине закрытого магазина дверь… Прошуршал шинами первый грузовичок, с яркой эмблемой местной пиццерии на кузове. Как первые капли дождя, эти звуки предвещали начало настоящего ливня – симфонии звуков большого города. В считанные минуты тротуары заполнились потоками людей, улицы – караванами автомобилей, уже умудрившихся создать пробки на перекрёстках. Тысячи офисных работников в одинаковых рубашках и галстуках исчезали в зеркальных недрах ультрасовременных зданий. Куала-Лумпур, или Кей-Эл, как его здесь называют, изобиловал небоскрёбами различных корпораций. Также было много жилых домов современной архитектуры, высота которых, порой, достигала тридцати двух этажей (я специально считала). Но башни-близнецы нефтяной корпорации «Петронас» притягивали взгляд и манили к себе гораздо сильнее, чем прочие небоскрёбы. Каково же было моё разочарование, когда внутри этих монументальных башен, оказался банальный торговый центр, с астрономическими ценами. Радовала глаз гигантская рождественская ёлка, стоявшая посреди одной из башен и уходившая вверх на три этажа (несколько нижних этажей представляют собой широкие балконы, также занятые дорогими бутиками). Наверху, судя по всему, располагаются офисы. Но я зашла в это здание с совершенно определённой целью, и всё, что не было связано с её достижением, меня не особо интересовало. Меня занимал только один вопрос: «Где здесь туалет?». Ответ на него дали грамотно развешанные указатели. Ого! Зеркало во всю стену, раковины со встроенным датчиком движения и краники с жидким мылом меня уже не удивляли, но вот размер туалетной кабинки… У меня дома ванная в два раза меньше, чем эта кабинка. Стоят одиноко в ней унитаз и биде. Туалет для клаустрофобов. Дима не захотел посещать этот оплот буржуазии, и мы отправились гулять. Нужно было выбрать предстоящий маршрут: на остров Борнео-Калимантан, где по суше пересечь границу с Индонезией, или переплыть непосредственно с материка на один из индонезийских островов. Ещё нам пора было собирать информацию об условиях получения австралийской визы. Поэтому мы взяли курс на российское посольство, где нам могли ответить на интересующие нас вопросы. В одном из турагентств нам дали искомый адрес, и вскоре мы уже сидели в приёмной консульского отдела посольства РФ в Малайзии. Только под конец разговора с земляками, нам, наконец-то удалось донести до них то, что нам не нужна от них никакая помощь, кроме информационной – ни эвакуация, ни проживание, ни отправление посылок или, что, разумеется, невозможно, финансовая поддержка. Всё начало разговора они свели именно к описанию того, что они не смогут нам дать. Видимо, предупреждая нас, что не стоит этого даже и просить. Да мы и не собирались. Судя по всему, безденежные путешественники уже посещали это заведение, и им одной только информации было недостаточно. Сотрудники консульского отдела предупредили нас, что австралийскую визу получить очень сложно – за каждый запрос на её получение нужно заплатить полную стоимость визы, и нередко бывало, что россиянам по три – четыре раза приходил отказ. Визу они получали, если не сдавались, лишь на четвёртый – пятый раз. С Индонезией проще, там визы на границе дают, но всего на месяц. В посольстве – на два месяца, но там нужно кучу дополнительных документов иметь, а потому, нам вряд ли этот вариант подойдёт. Что ж, попробуем поговорить лично с сотрудниками индонезийского посольства, возможно, не так всё плохо.
Индонезийское посольство было в пределах пешей досягаемости, так что, спустя полчаса мы уже стояли в длиннющей очереди к маленькому окошку, за которым сидела женщина, от чьей благосклонности зависела дальнейшая судьба нашего путешествия. Говоря слово «очередь», я подразумеваю не американскую очередь, где все стоят в одну линию, а российскую очередь, где, несмотря на наличие нескольких окошек, все стоят одной большой толпой, и вновь прибывшим приходится спрашивать: «Кто последний в окно номер столько-то?». Один мой знакомый американец на вопрос: «Что Вас больше всего удивило в России?» ответил: «Субботники, где все работают бесплатно, и очереди, где нельзя понять, кто последний – в США так не бывает». Отстояв в этой толпе положенные полтора часа, мы наконец-то смогли обратиться к женщине за окошком:
– Добрый день, мэм, мы хотели бы получить двухмесячные визы в Индонезию.
– Добрый день. Для этого нужен билет на самолёт, бронь в отеле и письмо от гаранта. Если гарант берёт на себя ваше размещение, в письме это должно быть указано.
– У нас нет ничего из вышеперечисленного. Мы сюда из России пришли. Мы путешествуем пешком вокруг света, и, разумеется, не успеем пересечь Индонезию за тот месяц, на который выдаётся виза на границе. Мы знаем, что полученную при въезде визу невозможно продлить. Единственный наш документ, кроме паспортов, это выданная в Камбодже справка о том, что мы пешие путешественники, – с этими словами я протянула женщине наш документ пешеходов.
– Я попробую что-нибудь для вас сделать, – сказала женщина, забрала наши паспорта и справку, и скрылась за дверью.
За нашими спинами раздалось недовольное ворчание – очередь не устраивало, что из-за нас окошко опустело. Прямо как в России – на почте или в поликлинике. Какая прелесть. Минуты через три женщина вернулась, и сказала, протягивая мне наши документы:
– Да, мы оформим для вас визы в порядке исключения. Нужно только сделать по одной ксерокопии паспортов и этого документа. Ксерокс внизу. Ещё понадобятся две фотографии каждого из вас и по 170 ринггитов за визу. Вы сможете принести всё это в течение часа? А то мы скоро закрываемся. Если успеете, визы будут готовы уже завтра.
– Принести-то успеем, но здесь очередь полуторачасовая, её мы никак не минуем за час.
– Пройдёте без очереди, скажете, что вас за ксерокопиями отправляли.
– Хорошо, спасибо Вам большое.
Я обошла несколько близлежащих банков, выбрала тот, в котором за доллар давали больше всего ринггитов, и обменяла нашу с Димой оставшуюся зелёную наличность на местную валюту. Денег нам впритык хватало на две визы. Даже на ксерокопии документов мелочи не оставалось. Пришлось объяснять ситуацию человеку, работавшему на ксероксе, он проникся, и сделал нам все ксерокопии бесплатно. На заметку путешественникам: если вы планируете получать визы за границей, сделайте несколько ксерокопий последней страницы загранпаспорта и в два раза больше фотографий стандартного типа «на визу». В посольствах ксерокопии сто́ят, в среднем, в десять раз дороже, чем за его пределами, а стоимость фотографии «на визу» превышает стоимость обычной фотографии раз в двадцать. Мы с Димой сфотографировали друг друга ещё в России, во Владивостоке, после чего я обработала фотографии в программе Photoshop (предусмотрительно установленной на наш ноутбук), так чтобы они точно соответствовали требованиям, которые мы узнали в японском консульстве. Нам тогда дали стандартную анкету, в которой был напечатан шаблон для фотографии и краткое описание, к чему может придраться сотрудник консульства. Фотографии напечатали в фотосалоне, на глянцевой бумаге, по обычной цене, и, хотя сотрудница салона высказывала сомнения по поводу того, что такие фотографии примут в визовом отделе, никаких проблем с ними никогда не возникало.
Мы успели сдать документы до закрытия посольства. Завтра в 13:00 нам вернут наши паспорта с индонезийскими визами, действительными в течение 60 дней с момента пересечения границы государства Индонезия.
Не имея достаточного опыта ношения саронга, я столкнулась с неприятной проблемой – он постоянно разматывался и сваливался с меня; слава Богу, посещение официальных заведений было позади, и, воспользовавшись дамской комнатой в одном из торговых центров, я переоделась в свою повседневную, потрёпанную джунглями, одежду. Теперь нам нужно было найти место для ночлега, не удаляясь далеко от посольства, и, желательно, не контактируя с полицией, так как паспортов у нас не было. Никаких парков в окрестностях мы не обнаружили, на крыши небоскрёбов залезть не представлялось возможным, и поэтому, когда мы увидели в одном из дворов незастроенный участок, по которому равномерно был рассредоточен строительный мусор, мы решили с заходом солнца разгрести себе место под палатку на нём.
Участок примыкал к мечети, и, чтобы не вызвать у правоверных мусульман подозрений, которые могли бы привести к общению с полицией, мы решили попросить разрешения на ночлег на строительной свалке у имама данной мечети (её настоятеля). Но до вечернего намаза имам в мечети отсутствовал, так что мы уселись на поребрике между мечетью и предполагаемым местом нашего ночлега и погрузились в медитацию. Из медитации нас вывел светлокожий широкоплечий мужчина в длинном белом платье и круглой белой шапочке. Он принёс нам сок и какие-то неведомые фрукты. Мужчина оказался марокканцем, когда он узнал о том, зачем мы ждём имама, он сказал:
– Если вы приходите в мечеть, у вас должны быть мусульманские имена. Они у вас есть?
– Нет.
– Тогда я дам вам имена. Отныне вас зовут Джюзуф и Марьям. Как родителей Иисуса. Теперь, когда вы будете разговаривать с мусульманами, называйте им только эти имена. Удачи вам! – марокканец улыбнулся, сел в свою машину и уехал.
А мы остались на тротуаре. Решили попробовать неведомых фруктов. Они выглядели, как короткие зеленовато-коричневые сигары с необрезанными концами, покрытые бархатистой, как у персика, тонкой кожицей. Взяли самый зелёный из них, и скушали пополам. Какая гадость. Клейкий сок прилип к губам и никак не хотел оттираться. Странно. Обычно нам дарят только самое вкусное. Может, в Марокко это считается деликатесом? Решили приберечь фрукты до лучших времён. Один из прихожан посоветовал нам пересесть на ковёр под навесом перед мечетью, где обычно женщины дожидались своих мужей с молитвы, а сейчас там отдыхали несколько мужчин. Один из них расспросил нас о цели нашего пребывания в мечети и сказал, что у него есть знакомая, уже принимавшая у себя иностранцев, она сейчас подойдёт, и, возможно, разрешит переночевать у неё дома. Она подошла через пару минут. Пожилая женщина с таким подозрением смотрела на нас, что было сразу понятно – приглашать нас к себе у неё и в мыслях не было, а напрашиваться – это не в наших правилах. Глядя мне в глаза исподлобья, она проворчала: «Один раз я пустила такого же путешественника, как и вы, к себе домой. И очень об этом пожалела. Я не намерена больше рисковать, так что никого к себе не пущу». Нам было очень интересно, что же натворил такой же путешественник, как и мы, но просить женщину вспоминать неприятные для неё моменты не стали. И уже этим своим поступком доказали, что тот путешественник был совсем не такой, как мы. Дима сказал, а я перевела, что мы даже не планировали к кому-либо проситься, что мы просто ожидаем имама, чтобы получить его благословение на ночёвку рядом с мечетью, дабы никто не вызвал полицию. Женщина хмуро посмотрела на нас, как бы говоря: «Знаю я вас, бродяг», повернулась, и ушла общаться с другими женщинами, которые как раз начали собираться под навесом. Их мужья уже вошли в мечеть, и, встав на колени, молились. Настало время вечернего намаза, а имам к нам так и не вышел. Чтобы о нас не спотыкались опоздавшие на молитву горожане, мы забрали рюкзаки и вернулись на наше старое место на тротуаре. Решили дождаться окончания молитвы.
Солнце село. Огромный город, спасаясь от стремительно надвигающейся тьмы, переходил в ночной режим, озаряясь лучами прожекторов и светом неоновых ламп. Из того дворика, в котором мы сидели, небоскрёбов практически не было видно, так как жилые многоэтажки закрывали весь обзор. Но даже обычные дома были освещены жёлтыми и белыми фонарями, что смотрелось весьма эффектно. Я подумала, как, должно быть, красиво выглядит ночью Куала-Лумпур с крыш небоскрёбов, жаль, что мы даже не попробовали на них подняться. Намаз закончился. Правоверные мусульмане расходились по домам, а имама всё не было. Один из прихожан, молодой мужчина, выйдя из мечети, подошёл к нам, и сказал:
– Я слышал, что вам негде сегодня переночевать?
– Почему же? Мы будем ночевать на этой площадке, в палатке, мы всё ещё надеемся получить на это разрешение имама.
– Знаете, мой друг работает в недорогом отеле, недалеко отсюда, может быть, вы согласитесь переночевать там? Вам ничего не придётся платить.
Я перевела Диме это предложение, и, сравнив перспективу разгребать кирпичи для освобождения места под палатку с перспективой принять горячий душ в гостинице, мы единогласно выбрали второй вариант.
В шикарном отеле, который никак нельзя назвать дешёвым, где всё сияет чистотой, и молодые люди в выглаженной униформе с улыбкой распахивают перед тобой двери, Димин вид не привлекал излишнего внимания. Мой спутник до сих пор был в светлой парадной одежде, которую он надевал только при посещении различных дипломатических заведений. Я же, в своих залатанных штанах, так контрастировала с интерьером, что многие задерживали на мне недоуменные взгляды. Молодой человек, приведший нас сюда, поговорил с метрдотелем, протянул ему какую-то денежку, и получил ключ с брелочком, на котором указан был четырёхзначный номер комнаты, в которой нам предстояло переночевать.
– Свободных номеров с одной спальней сейчас нет, так что вам достанется номер с двумя спальнями на девятнадцатом этаже. Вы не против? – спросил мужчина.
– Да мы бы и в подсобке переночевали, что Вы!
– Нет, нет, сегодня вы мои гости. Я провожу вас в номер.
Номер оказался трёхкомнатным. В зале находилась барная стойка и компактная кухонька с холодильником и микроволновкой. Посреди одной половины комнаты стоял диван, два кресла, кофейный столик между ними, и большой телевизор – напротив дивана. Посреди второй половины комнаты, в которой находился бар, стоял круглый стол с мраморной столешницей и четырьмя стульями вокруг него. Вдоль стен располагались стеллажи, складная ширма, за которой пряталась большая лошадка-качалка, высокий телефонный столик и деревянный комод с кривыми ножками и резными ящичками, рядом с которым сидел декоративный зелёный кот. На стенах висели объёмные деревянные картины и тканый коврик в этническом стиле.
Стоя на пороге этой комнаты, я не могла заставить себя пройти дальше, а наш проводник, по милости которого мы оказались здесь, уже проверял, все ли полотенца висят в ванной, и есть ли в спальнях постельное бельё. Я всегда была уверена, что те, кто останавливаются в отелях, очень многое теряют, не видя настоящего лица страны, в которой они находятся. Но теперь ко мне закралась предательская мысль, что мы тоже не всё видим, живя в джунглях, и питаясь, где придётся. Истина, наверняка, как всегда, находится посередине.
– Ну вот, всё на месте, можете располагаться, мыться, через час я зайду за вами, сходим в ресторан, – с этими словами мужчина направился к выходу, – номер ваш до завтрашнего полудня, в отеле есть бассейн и спортзал, которые также в вашем распоряжении, и не забудьте утром спуститься на завтрак, он прилагается к этому номеру.
Я перевела Диме эту новость, и, останавливая уходящего мужчину, сказала:
– Спасибо Вам огромное, у меня не хватает слов, чтобы выразить нашу благодарность, но мы не сможем пойти с вами в ресторан. Тот подарок, что Вы сделали нам, столь велик, что нам больше ничего не нужно. Спасибо Вам.
– Да что вы, любой на моём месте, поступил бы так же. Всё нормально. Так или иначе, я загляну к вам через час, проверить, не нужно ли вам что-нибудь ещё. Хорошо? – мужчина улыбнулся, и пошагал по направлению к скоростному лифту.
Ступор от резкой смены строительной свалки на пятизвёздочный отель прошёл, и мы принялись разбирать наши рюкзаки, отбирая самые чумазые вещи для немедленной их стирки. Замочив их в джакузи, мы отправились искать бассейн. Он находился на крыше самой низкой части отеля – на шестом этаже. О! Какой оттуда открывался вид! Ночной Куала-Лумпур с крыши выглядел гораздо лучше, чем я могла себе это представить, сидя во дворе, зажатом между высотками. Сияли разноцветными огнями небоскрёбы, а башни-близнецы были центром всего города – от их сияния уходили ввысь два столба белого света. По всей высоте – до самых кончиков шпилей, башни были унизаны яркими лампочками, освещение каждого сегмента плавным градиентом переходило от яркого белого к серому. Выглядело это просто потрясающе. Офисные здания сильно отличались от жилых – в них свет горел этажами – яркие полоски работающих офисов и тёмные – уже закончивших свою работу. Этакий вертикальный штрих-код. Окна жилых домов были освещены хаотично, и дома выглядели, как перфокарты. Разумеется, этот вид был запечатлён при помощи штатива на наш фотоаппарат. О яркости ночных огней может сказать выдержка, которая варьировалась мною для этих кадров от 1,3 до 2,5 секунд. Для сравнения: чтобы получить более-менее убедительные снимки звёзд, я держу шторку открытой от 30 до 43 секунд.
Мужчина вернулся, как и обещал, через час. Он принёс нам еды из индийского кафе – лепёшки чапати с соусом, и несколько баночек содовой.
– Вы уверены, что вам больше ничего не нужно? – спросил он.
– Абсолютно.
– Неужели, нет больше никаких пожеланий?
– Есть у нас одно искреннее пожелание для Вас – будьте счастливы!
– А я уже счастлив. Иначе я бы не делал всего этого.
И, снова улыбнувшись нам с Димой, он ушёл. Больше мы его никогда не видели.
Благодаря этому человеку, на следующее утро мы в полной мере поняли, что такое – буржуйский отдых. Сначала, в семь утра, мы посетили шикарный шведский стол, облопавшись деликатесов и выпив по два бокала мангового сока, потом вернулись в свой номер, и, пока переваривали завтрак, собрали постиранные, и за ночь полностью высушенные на балконе вещи, упаковали рюкзаки и сделали небольшую уборку в номере. Прихватив с собой купальные принадлежности, мы отправились в спортзал. Он, как ни странно, был совершенно пуст, возможно, большинство отдыхающих сначала посетили спортзал, а потом отправились завтракать (что, в принципе, правильно, но на шведском столе – чем раньше придёшь, тем больше выбор, поэтому мы оставили тренировку на потом). Водрузив на плечи тридцатикилограммовую штангу, я, вспомнив своё спортивное прошлое, принялась приседать с ней, чем вывала искренний восторг малаек, наблюдавших за нами с Димой сквозь стеклянную стену спортзала. Они сначала просто фотографировали нас, а потом начали по очереди фотографироваться на нашем фоне. Мы сделали по нескольку подходов к каждому из тренажёров, проигнорировав только беговую дорожку и велотренажёр – наши ходильно-бегательные мышцы не нуждались в тренировке. Потом мы переоделись и пошли плавать в бассейн под открытым небом, в котором, опять же, не было никого, кроме нас. Между бортиком бассейна и парапетом крыши стояли пальмы в кадушках, а за ними возвышались небоскрёбы, которые без подсветки уже не выглядели столь сказочно, они всего лишь напоминали, что мы сейчас находимся в центре мегаполиса.
Я никак не могла наныряться. Если поплавать нам иногда удавалось – в реках, озёрах, морях, то понырять – ни разу за всё путешествие. Какое это восхитительное чувство – полёт над водой, а потом плавное погружение и скольжение под водой – тёплой, прозрачной, классически голубоватой, и, спасибо провидению, совсем не пахнущей хлоркой. Вдоволь наплававшись, мы вернулись в номер, помылись и, так как до полудня оставалось ещё двадцать минут, я, усевшись на мягком диване, решила ещё раз попробовать марокканский деликатес. Осторожно откусив маленький кусочек фрукта, я с удивлением обнаружила, что он мягкий и сочный (вчерашний был твёрдый), и очень вкусный. Когда Дима услышал моё восторженное мычание, он поначалу принял это за шутку. Увидев, что я один за другим уплетаю несъедобные, по его мнению, фрукты, он сразу присоединился ко мне, и в считанные минуты пакетик с деликатесами был опустошён. Очевидно, что нам достался вчера единственный недоспелый фрукт из этого пакета. Спасибо Вам, славный марокканец! Мы водрузили рюкзаки на спины, сдали ключи от номера и отправились за нашими паспортами в посольство. Отель мы покинули в 12:00. Как бы ни был приятен столь цивильный отдых, я считаю, что он редко бывает полезен. Такой комфорт порабощает. Ведь каждый раз, погружаясь в роскошь чужого изобилия, мы оставляем свой путь у порога – дожидаться, когда же мы выспимся и наедимся вдоволь. Изобилие должно быть частью нашего пути, а не бонусом за остановку.
Мы пришли в посольство посреди обеденного перерыва. Очередь из офиса на час выгнали на улицу, где она, спасаясь от палящего солнца, равномерно растеклась по пластиковым стульям ближайшего уличного кафе. Под его навесом скучали около двадцати человек, из которых особо выделялся смуглый мужчина с длинными чёрными волосами, и, как ни странно, именно он сразу пригласил нас за свой столик. Он оказался индонезийцем, работавшим гидом для иностранцев, путешествовавших по Индонезии. Ему нужно было скоротать время, оставшееся до открытия офиса, и потому он решил ответить на интересующие нас вопросы об Индонезии. Поэтому нам пришлось срочно эти вопросы придумывать.
Чуть больше года назад Дима посещал дольмены в районе города Геленджик, и там, от одного из многочисленных гидов, водивших по дольменам экскурсии, он услышал такую историю: «Это загадка для учёных всего мира! Перед вами стоит мегалитическое сооружение, которому пять тысяч лет, и выполнено оно из белого песчаника, материала, которого нет нигде в Краснодарском крае. Удивительно, но на острове Ява в Индонезии, есть месторождение белого песчаника, по составу идентичного тому, из которого сделан этот дольмен. Но самое загадочное – это то, что на острове Ява стоит дольмен-двойник этого, выполненный из серого песчаника, которого нет нигде в Индонезии, а есть он где? Как вы правильно догадались – здесь, в Краснодарском крае. И учёные всего мира ломают голову над тем, как же пять тысяч лет назад смогли поменяться местами два дольмена, находящихся на столь огромных расстояниях друг от друга». Диме запомнилась эта байка, и сейчас он задал вопрос индонезийскому гиду, не известно ли ему, где находится тот дольмен. Я нарисовала на листе бумаги, как он должен выглядеть и, к нашему с Димой удивлению, гид ответил: «Да! Я знаю, где это находится! Недалеко от Суракарты. Это знаменитое место». На этом же листе бумаги, он нарисовал приблизительную карту острова Ява и поставил жирную точку там, где, по его мнению, находился дольмен. «Вообще, – продолжил он, – на Яве много таких сооружений, о них знают все местные жители, так что вы легко найдёте его». Эта новость вдохновляла; возможно, нам доведётся прикоснуться к величайшей загадке для учёных всего мира… ну, или хотя бы убедиться, что эта загадка не является плодом фантазии гида, пожелавшего привлечь публику таинственной небылицей. Теперь нам нужно было принять решение о дальнейшем пути: на восток, к острову Борнео, или на юг – к Суматре? Гид сказал, что на Борнео (малайской части острова), есть восхитительные гигантские пещеры и интересные племена, живущие в одном очень длинном доме всей деревней. На Яву одинаково легко попасть, что с Суматры, что с Борнео, и он рекомендует нам отправляться в портовый малайский город Куантан, где искать суда, идущие на Борнео. Отлично, так и поступим.
Обеденный перерыв закончился, – щёлкнул замок входной двери офиса, сыграв роль стартового выстрела – кафе вмиг опустело. Поднявшись в визовый отдел, мы, кроме своих паспортов с новенькими визами, получили от сотрудницы посольства улыбку и пожелание доброго пути.
Мы сразу взяли курс на восток, но до заката не успели покинуть Куала-Лумпур. На стремительно темнеющем горизонте виднелась небывалых размеров мечеть. Купол-луковица, не меньше двадцати метров в диаметре, был окружен четырьмя изящными минаретами, грандиозно возвышавшимися над домиками частного сектора. Петляя по узким улочкам между заборами, мы направились к мечети. Разулись, как и все прихожане, перед входом, прошли по белому кафельному полу к одной из колонн, поддерживающих многотонный навес, и сели ждать имама. Вскоре к нам присоединился один малаец. Он сел на пол возле Димы, и начал разговор со стандартных: «Откуда вы?» и «Как долго вы в Малайзии?». Слово за слово, мы с ним разговорились и уже сами засыпа́ли его вопросами, благо, отвечал он на них с удовольствием. Основными темами разговора были религия и политика. Оказалось, что наш собеседник работал в Ираке до войны, и точно знает, что никакого оружия массового поражения там не разрабатывалось.
– Говорят, США хотели получить контроль над их нефтяными полями, вот и пустили слух об атомном оружии, якобы разрабатываемом иракскими учёными, – сумничала я, повторив версию, гуляющую по Интернету.
– Возможно, – малаец пожал плечами. – Думаю, что всю правду нам уже не узнать. В любом случае, знание истинных причин этой войны не вернёт матерям их сыновей… Я вижу, как с каждым днём мир становится всё меньше и меньше. И я не знаю, к чему это приведёт…
Мы развили эту тему в обсуждение политики и культуры США, где наш собеседник неоднократно бывал по работе, но ничего нового не узнали. А религиозную тему поднял Дима. Через меня он спросил нашего собеседника:
– Нас всю дорогу пугали мусульманами, знаете ли вы о таком отношении к вам?
– Знаем, но для нас это загадка. Наша религия поощряет добродетель и взаимопомощь и запрещает нам воровать и убивать. Так же, как и любая другая. Всё зависит от личности человека, его моральных качеств, а не от его религии. Я читал прогноз в одном американском журнале, что к 2018 году ислам станет самой распространённой религией на планете. Думаю, что все эти провокации против мусульман направлены как раз на то, чтобы дезинформировать общество и не допустить повсеместного распространения ислама.
– Правда ли, что мусульмане не признают Христа за пророка? – спросила неграмотная я. Дима задал мне этот вопрос без «не», но я подумала, что он оговорился. Как это мусульмане могут верить в Христа? Нонсенс! В России далеко не каждый человек, называющий себя христианином, верит в то, что Иисус Христос – реальная личность!
– Нет, неправда. Христос был пророком, но Мухаммед пришёл после него, а потому мы верим его словам, как заветам последнего пророка. Слово Божье, принесённое Иисусом, было искажено после его смерти иудеями, в их корыстных целях, и тогда Господь послал Мухаммеда, чтобы тот передал людям Коран, который не будет переписываться и подвергаться цензуре, как это неоднократно происходило с Библией. Ислам существовал и до Мухаммеда, но без Корана он был несовершенен. Кстати, в оригинале Библии говорилось о том, что Мухаммед – последний пророк, и что мусульмане и христиане могут вступать в брак без изменения религии.
Для нас это было открытием. Особенно для меня, ничего не знавшей об исламе. Я верила, что «джихад» – это священная война мусульман против неверных. Оказалось, что это не так. «Джихад» означает усердие на пути Аллаха, и ни в коем случае не предполагает убийства мирных людей.
Мы говорили о разных вещах, я не стану цитировать всё, что было сказано в тот вечер, но приведу ещё одну, понравившуюся мне фразу, изречённую нашим собеседником: «Мне сорок два года, и я ни разу не видел, чтобы человек умер от голода. Умирают всё больше от обжорства».
Пока мы разговаривали, закончился вечерний намаз, и седовласый имам в длинном белоснежном одеянии подошёл к нам. Мы обратились к нему с просьбой разрешить нам поставить палатку под навесом. Имам дал на это своё согласие и отправил одного из прихожан за едой. Вдогонку расторопному прихожанину пришлось отправлять ещё одного, чтобы сообщить, что мы – вегетарианцы. Малаец, с которым мы провели последние полчаса, исполнял роль переводчика, так как имам не говорил по-английски. Когда наш ужин доставили, все, кроме нашего сорокадвухлетнего собеседника, пожелав нам приятного аппетита и спокойной ночи, разошлись по домам. Некоторые прихожане, прежде чем покинуть мечеть, подходили к нам, и оставляли у наших ног деньги. И каждому я, сложив у груди руки, говорила «Terima kasih» («спасибо» по-малайски) и кланялась.
Когда мечеть опустела, наш собеседник протянул нам сто ринггитов и сказал: «У меня есть один знакомый малайский китаец, он, как и вы, без религии, но он твёрдо уверен, что человек приходит в этот мир только для того, чтобы творить добро. Жаль, что не все так считают».
Вот такие бывают мусульмане. И в следующий раз, глядя на экран телевизора, где исламские экстремисты и бородатые террористы в чалмах будут провозглашаться врагами общества, вспомните эту историю и слова одного мудреца: «Всё зависит от личности человека, его моральных качеств, а не от его религии».
Ещё до рассвета мы сложили палатку, и отправились дальше, шагая вдоль пока ещё не загазованного шоссе.
Куантан – крупный город, соединённый с Куала-Лумпуром хайвэем. Как только мы дошли до этого хайвэя, нас подобрали двое мужчин на легковом автомобиле. Они развозили по магазинам и кафетериям продукцию своего собственного предприятия – растворимый кофе в пакетиках. Всё предприятие состояло только из этих двух молодых людей и аппарата для упаковки готового продукта. Один из мужчин раскрыл мне главный секрет их бизнеса: «Покупаешь оптом кофе, сахар, сухие сливки, всё смешиваешь, упаковываешь посерьёзнее и продаёшь втридорога». Так как этот мужчина явно отличался словоохотливостью, мы, предупреждая перегрузку наших голов информацией о тонкостях кофейного бизнеса, резко перевели разговор в интересующее нас русло:
– Это всё очень интересно, но нам вдруг вспомнился один вопрос, не относящийся к кофе: правда ли, что после посещения Израиля, в Малайзию не пустят?
– Да, правда. Многие исламские государства, включая Малайзию, не признают существования Израиля. Израильтяне – захватчики, они нелегально заселили территорию Палестины, умудрились дать ей новое имя и надеются, что все это примут, как данность. Если в вашем паспорте стоит печать несуществующего государства, значит и паспорт ваш уже недействителен. А человек без паспорта не имеет право пересекать государственных границ. Он – несуществующий гражданин. Правда, это не мешает малайским бизнесменам вести дела с евреями – просто все их встречи проходят на территории третьих государств. Как правило – в Сингапуре или на Тайване.
Мы заговорили об Исламе, но наш собеседник свёл разговор к Корану, так как, по его словам, абсолютно всё, что нужно знать, написано именно там. Почти ничего нового мы не узнали, кроме того, что первая заповедь Ислама – «Бог один, у него нет сыновей, жён, друзей». Вторая: «Мухаммед – пророк его». Нам рассказали, что если мы хотим жить правильно, то обязаны следовать Корану, который подскажет как нужно жениться, рожать детей, что должна делать жена и т. д. и т. п. Не выдержав атаки на мозг, Дима прервал нашего разговорчивого собеседника вопросом (заданным, как всегда, через меня):
– А как-нибудь, минуя Коран, можно достичь просветления?
