Глава 16. СТУДЕНТЫ, ВУЛКАНЫ И ДОЛЬМЕНЫ ОСТРОВА ЯВА
С парома мы выехали в огромном джипе Эчиного дяди, и помчались по пустой автостраде, не успевая читать цифры на мелькающих в свете фар, километровых столбиках. Вскоре мы въехали в столицу. Высоко над головой висела белая луна, освещая сонные улицы Джакарты. У дяди и тёти был собственный коттедж, а сам Эча, его брат и мать, жили в небольшом частном доме неподалёку. Ночевать мы все остались в коттедже. Нам с Димой выделили целую спальню, отправили мыться в душ, и, после душа, пригласили на чай во двор. Половину двора занимал пруд с рыбками, над которым возвышалась на коротких сваях, беседка в японском стиле. На полу беседки сидел Эча, он рассматривал колышущееся отражение луны в воде.
– Мне очень нравится это место, – сказал он, когда мы подошли к мостику, соединяющему беседку с газоном. – Посмотрите, над головой звёзды, и под ногами звёзды. Можно подумать, что мы в космосе. Добро пожаловать на борт космического корабля!
На полу космического корабля нас уже ждал фарфоровый чайный сервиз и тарелка сладостей. Звёздная бездна располагала к философским разговорам, но печенюшки с чаем сбивали всю философию на непринуждённую болтовню.
– Хотите загадку? – неожиданно спросил Эча. – Загадку-шутку.
– Хотим! – воодушевилась я. – Люблю загадки.
– Представьте, что вы идёте по лесу. Узкая тропа, справа и слева – непроходимые джунгли. Вдруг, прямо перед вами выпрыгивает на тропу тигр. Что вы будете делать?
– Достану фотоаппарат, и буду его фотографировать.
– Но тогда он вас съест.
– Нет, мы уже встречали тигра в лесу. Если бы он хотел нас съесть, он бы не на тропу перед нами выскочил, а прямо на нас. Мы бы и испугаться не успели.
– Это не такой тигр. Он выскочил на тропу, посмотрел на вас, и теперь очень хочет вас съесть. Вам нужно догадаться как спастись.
– Я расскажу ему о преимуществах вегетарианства, и предложу съесть сочное манго! Я искренне считаю, что манго вкуснее меня.
– Нет, у тебя нет шансов на спасение, а у него – есть, – сказал он, показывая на Диму. Не забывайте, что это загадка-шутка, подумайте, что у него есть, а у вас нет.
– Разум?
– Нет – не разум. Думайте проще – может, подсказать?
– Борода? Усы?
– Сдаётесь?
– Нет, не сдаёмся. У Димы есть грозный бас! Он нарычит на тигра, тот испугается, и убежит.
– Нет, вы не догадаетесь. Я подскажу: нужно раздеться догола.
– ??
– Встать на мостик.
– Какой мостик?
– Это из гимнастики – когда ступни и ладони на земле, а тело выгнуто дугой, животом наверх.
– И что дальше?
– А дальше тигр подумает, что перед ним детёныш слона, испугается, и убежит.
Вот такие шутки у индонезийцев.
На следующее утро Эча провёл для нас краткую экскурсию по Джакарте, затянувшуюся до самого вечера. В одном из музеев, где рядом с картой Явы висели фотографии крупнейших вулканов, мы выбрали себе следующую веху на нашем маршруте – это будет вулкан Такубан Праху (Tangkuban Perahu). Эча одобрил наш выбор, и добавил, что если в пути нам будут попадаться толпы студентов с рюкзаками, их нужно приветствовать словами «Салам Лестари́!»
– А что это означает?
– Знаете приветствие «Салам Алейкум!»? Это означает что-то вроде «Аллах велик, да здравствует Аллах». А «лестари» – это «природа» по-индонзийски. Все студенты, которых можно встретить в кратере вулкана с рюкзаками – представители движения МАПАЛА, они ходят в походы, собирают мусор, сажают деревья. Я сам – МАПАЛА. В этом году мы начали высаживать мангровые леса в тех местах, где берег не укреплён – Индонезию смывает в океан – песчинка за песчинкой. Метры суши ежегодно уходят под воду, и, кажется, никого это не волнует, кроме МАПАЛА. Мы – как одна большая семья, разбросанная по разным островам архипелага. Наша общая цель – помочь природе. Поэтому мы и приветствуем друг друга: «Да здравствует природа!». Это как кодовое слово, что-то вроде: «Я – один из вас, я – свой».
– Здорово. Значит, МАПАЛА – это что-то типа индонезийского филиала «GREENPEACE»?
– Да, но только безо всякой финансовой базы. Мы – простые студенты. Мы сами ищем семена деревьев в лесах, чтобы потом высадить их на пустырях, за свой счёт организуем походы, чтобы познакомить молодых индонезийцев с природой. Важно показать им, как она прекрасна, и как нуждается в нашей помощи – видели бы вы весь тот мусор, что накопился в Индонезии за последние годы. Если студент своими глазами увидит, какой могла бы быть Индонезия, он уже не станет бросать мусор в окна автобусов, и, тем более – на тропинках в лесу, на пляжах. Конечно, «не вредить», это не то же самое, что «помогать», но, в данной ситуации, даже это существенно. Мы не можем бесконечно убирать мусор, но мы можем показать людям, какой ущерб они наносят природе. Как показала практика, говорить об этом бесполезно. Нужно, чтобы люди делали выводы на основе собственных наблюдений.
– И много вас?
– Много. При каждом университете есть офис МАПАЛА, а университеты есть в каждом крупном городе. На ежегодных встречах собираются ребята с Сулавеси, Калимантана, Бали, Суматры, других островов, они привозят отчёты о проделанной работе, делятся своими планами, и эти встречи каждый раз вдохновляют на дальнейшую работу именно потому, что я вижу, как нас много, и как много мы уже сделали. Мы ездим друг к другу в гости. Завтра утром приедет моя подруга – МАПАЛА с Бали, я пригласил её остановиться в моём доме. Если вы останетесь в Джакарте ещё на день, вы с ней познакомитесь. Вообще, я планировал сегодня представить вас моими друзьями – МАПАЛА из ближайшего университета. Вы ещё не устали ходить?
– Эча, когда на нас нет рюкзаков, мы не ходим, а летаем. Пойдём к твоим друзьям!
Весь вечер мы провели в офисе МАПАЛА, слушая рассказы об их походах, рассматривая трофеи, привезённые с разных индонезийских островов, подарки других МАПАЛА. Нам было так интересно, что никто даже не заметил, как наступила ночь. Эча позвонил домой и сказал, чтобы нас не ждали – ночевать мы остались прямо в офисе.
Утром приехала Рэй – подруга Эчи. Жизнерадостная девушка с Бали привезла всем сувениры, даже нам с Димой досталось по яркому верёвочному браслету. Экскурсия по Джакарте продолжилась, на этот раз не только для нас, но и для Рэй. Вечером МАПАЛА пригласили нас всех на скалодром – при каждом университете есть своя секция скалолазания, почти все члены которой – МАПАЛА. Диму сразу облачили в обвязку и прицепили на страховочную верёвку. Страховщик – крепкий парень-индонезиец, натянул верёвку и с улыбкой сказал: «Ну, теперь карабкайся наверх». Хотя Дима и видел скалодром первый раз в жизни, и несмотря на то, что после Лаоса его левая рука лишилась цепкости ровно на 20%, он бесстрашно ринулся на вертикальную стенку и забрался метров на девять вверх – до начала горизонтальной стенки. После чего с триумфом долетел до земли на страховочной верёвке. Сам он, разумеется, результатом был не доволен (горизонтальную-то стенку не взял), но МАПАЛА утверждали, что это отличный результат, и о большем, для первого раза, и мечтать не стоит. Я, же, покорчившись на первых двух метрах в безуспешных попытках дотянуться ногами до удобных зацепов, сползла вниз в совершеннейшем восторге. Я поднялась почти на два метра! Здорово! Ну и что, что метр семьдесят три из них – это мой рост.
Нам очень полюбились Рэй, Эча и его друзья из университета. Но дорога звала вперёд, и на следующий день мы решили продолжить путь. Офису МАПАЛА мы оставили в подарок красивую металлическую банку печенья, подаренную нам пару дней назад мамой Сиски; Рэй и Эче – монетки из России. Но, лишь когда пришла пора прощаться, мы поняли, насколько и мы стали дороги Эче. У него было любимое ожерелье. Выглядело оно довольно странно – на шнурке, обвязанном вокруг шеи, висели маленькие разнообразные предметы, включая обрывок верёвки, похожей на джутовую. Эча рассказывал нам об этом ожерелье: все эти маленькие предметы – подарки его друзей. Обрывок верёвки ему подарили баорийцы – они сами сплели её из коры какого-то дерева. Кусочек кожи с вшитым в него зелёным отполированным камнем – подарок друга с Калимантана. И так далее. Каждый из предметов был носителем тепла какого-то, дорогого Эче, человека. И на прощание Эча подарил своё ожерелье Диме. Мы лишились дара речи. Дима сказал, что не может принять такой дорогой подарок, но Эча ответил:
– Я всё равно никогда не забуду этих людей, а та доброта, которая вложена в это ожерелье, принесёт вам удачу в пути. Я сам не могу присоединиться к вам, но пусть хоть частичка моей души, заключённая в этом ожерелье, пройдёт предстоящий путь вместе с вами.
Тогда Дима снял свой кусочек кедра, с которым он не расставался уже много лет, и протянул его Эче.
– Это кусочек дерева, которое не растёт в Индонезии. Оно называется «кедр сибирский». Он с нашей Родины. И дерево это обладает особой целительной силой. Амулет этот я вырезал сам, когда жил на севере России. Я хочу, чтобы он остался у тебя, – перевела я Димины слова.
– Я не могу его взять. Ведь тогда вы лишитесь его силы.
– Нет, Эча, сила лишь приумножится, если ты примешь этот подарок. Я в этом уверен.
Эча взял амулет, и прижал его к груди:
– Я буду беречь его, как самый дорогой подарок.
Дима улыбнулся, и сказал по-английски:
– Спасибо тебе, и до свидания! Будь счастлив.
– Доброго пути вам! – ответил Эча. – Я уже счастлив.
Где-то я это уже слышала…
Мы вышли на трассу, соединяющую столицу с Бандунгом, городом, в тридцати километрах от которого находится вулкан Такубан Праху. За два дня мы добрались до подножия вулкана, и, шагая по асфальтированной дороге, с нетерпением ждали, когда же асфальт кончится, и мы, наконец-то, сможем идти по тихой лесной тропинке. Дождались. Шлагбаум через дорогу и будочка с кассиром. Вход стоит столько-то денег с человека, столько-то с автомобиля. Дорога ведёт прямо к кратеру. Я попросила разрешения пройти бесплатно, и дала обещание не только не мусорить, но и собирать мусор, который мы найдём. Кассир ответил по-английски: «Проходите, только быстро и тихо». Спасибо. Если бы нас не заметили, мы бы молча свернули в кусты и продолжили подъём параллельно дороге, всё равно собирая встречный мусор. Потому что это, по моему мнению, правильно.
Километров через десять дорога закончилась небольшой парковкой с несколькими туристическими автобусами да парой легковушек. Вдоль кромки кратера, в том месте, куда выходит асфальтированная дорога, стоял заборчик. Вся площадка перед заборчиком была занята людьми – туристами и торговцами. Туристы по очереди подходили к заборчику и фотографировали тонкую струйку дыма, вырывающуюся из недр вулкана. На дне кратера виднелась мутная голубовато-белая лужа, крутые склоны покрывал слой серо-чёрного вулканического пепла. Справа и слева от площадки стояли лотки с сувенирами и едой. Толкаясь среди туристов, мы нырнули в узкий проход между киосками, и обнаружили целую торговую улицу, протянувшуюся на километр вдоль кромки кратера. Сплошные кафетерии, сувенирные лотки и киоски с разноцветными шарфиками, на случай, если на высоте кому-нибудь станет холодно. А вот и студенты с рюкзаками идут нам на встречу: «Салам Лестари!» – «Салам Лестари!». Как же здесь людно…
Мы свернули на тропу, по которой только что поднялись МАПАЛА, и вышли на узкий перешеек между двумя кратерами. Оказывается, Такубан Праху – двойной вулкан. Один из его кратеров покрыт рыхлым вулканическим пеплом и обсижен торговцами и туристами, а второй, значительно больший, возможно не кратер, а кальдера (котловина, оставшаяся после провала вершины вулкана), заросшая лесом. На дне второго кратера виднелось небольшое озерцо с прозрачной водой. Здорово! Пойдём туда! Нужно только найти удобный спуск. Я попыталась спуститься по склону, покрытому толстым слоем пепла, но он начал осыпаться под моими ногами, и я едва не улетела вниз. Мы снова поднялись к торговым рядам, и пошли по тропе, ведущей, по нашему мнению, в густой лес, скрывающий другой склон кратера. Но тропа неожиданно начала подниматься в гору, и привела нас к истоку горного ручья, обеспечивающего водой всю местную туриндустрию. Ручей был пойман в огромный резервуар, из которого по трубам вода подавалась вниз – к кафетериям. Пополнив запас воды в двух пластиковых бутылках, привязанных к моему рюкзаку, мы были вынуждены вернуться на ту же тропу. На этот раз мы не пошли по ней до киосков, а, миновав табличку «Опасно! Ядовитый газ!», свернули в лес в том месте, где, как нам казалось, мы сможем легко спуститься вниз. Продираясь сквозь заросли, к вечеру мы вышли на горизонтальный участок каменистого склона, где можно было поставить палатку. Неизвестно будет ли ещё такая удобная площадка, так что решили ночевать здесь. Сложили костерок и заварили чай, потратив половину запаса воды – экономить не нужно, внизу будет озеро. Здесь я обнаружила, что во время форсирования джунглей, сильно исцарапала себе лицо. Сначала я этого не почувствовала, но со временем царапины начали болеть и чесаться. Утром, взглянув в наше походное зеркальце, я испугалась. Лоб и щёки были покрыты сеткой тонких красных царапин. И где это я так? Неужели мягкие травинки, хлеставшие меня вчера по физиономии, оставили такие следы? Ох уж мне эта тропическая флора. Никогда не знаешь, откуда ждать подвоха. Снова попив горячего зелёного чая, мы оставили воды ровно на одно скромное чаепитие, так как планировали вскоре выйти к озеру. Ни вчера, ни сегодня, мы ничего не ели. Никаких признаков грибов или плодовых деревьев замечено не было. К полудню, мы достигли дна кратера, и увидели родничок, бьющий маленьким фонтанчиком из-под земли. Вода была кристально прозрачной и выглядела весьма аппетитно, так что Дима, не задумываясь, набрал её в ладони, и выпил. Вдруг, скорчив страшную гримасу, он закашлялся, выплюнул воду, и, продолжая плеваться, проговорил сквозь кашель:
– Не пей! Это серная кислота!
– Ты её проглотил?
– Да, немножко.
– Тогда ты сейчас растворишься.
Дима замер в ожидании, и, спустя несколько секунд спросил:
– Я ещё здесь?
– Здесь.
– Значит, не растворюсь. Это слабо концентрированная кислота, но пить её невозможно. Пойдём дальше.
Дима прополоскал рот и допил остатки нашей воды, чтобы сделать концентрацию кислоты в желудке поменьше.
Прошлой ночью мы спали на острых камнях, прикрытых тоненьким, уже во многих местах прорвавшимся, туристическим ковриком. Так что, увидев небольшую площадку ровного, мягкого песка, который не будет вонзаться в наши нежные исхудавшие бока, мы решили устроить в этом месте стационарный лагерь, откуда будем отправлять исследовательские экспедиции. Первая экспедиция в составе Дима+фотоаппарат, отправилась на поиски озера и пропитания. Наша палатка стояла практически в центре заросшего лесом кратера, а потому вернуться в неё из любой точки этого кратера не представляло труда. Вторая экспедиция, состоящая только из меня, отправилась гулять по округе. У всех деревьев были чёрные стволы и тёмно-зелёные листья, сухие и жёсткие, совершенно не аппетитные. Кажется, я проголодалась.
С одного из склонов, лишённого растительности, поднимались в небо четыре столба белого дыма – горячие вулканические газы вырвались из тесных пещер на свободу. Вулканологи говорят, что если газы выходят из-под земли, то нужно радоваться, что они нашли дорогу наверх, иначе – скапливались бы где-нибудь в каменных полостях, пока не создали давление, достаточное для взрыва. Так что я принялась радоваться за эти газы, сильно пахнущие серой, и отравившие воду в родничке… Так, а вдруг и в озере вода с серой? Это было бы логично – повсюду вдоль дымящегося склона виднелись бледно-жёлтые пятна сухой серы. Тогда мы остались без воды. Действительно, вернувшийся через пару часов Дима сообщил, что озеро тоже серное, как и все источники, которые он нашёл. Ничего съестного он не встретил, но заметил стаю чёрных обезьян, не пожелавших позировать для фотографии и скрывшихся в лесу. Если есть обезьяны, есть и еда для них. Значит, нужно лучше искать. До вечера искали еду, не нашли и легли спать голодными. А мне, кроме того, хотелось пить. Лишь утром мы поняли откуда на дне кратера взялась такая ровная песчаная площадка – вся вода, что попадает в кратер с дождями и туманами, стекает по его склонам, смывая лёгкие частички грунта, и собирается на дне на том самом месте, где стояла наша палатка. Вода постепенно уходит в песок, оставляя идеально гладкую песчаную площадку. Так как пол нашей палатки уже давно был изрезан камнями, вода легко просочилась внутрь и промочила не только наши тоненькие одеялки и одежду, но и часть вещей, лежащих в рюкзаках. Ноутбук и фотоаппарат, предусмотрительно уложенные нами на рюкзаки, не пострадали. Пришлось полдня сушить всё на солнце.
Нам понравилось в кратере, здесь было тихо, спокойно и красиво, но уже серьёзно хотелось пить и есть, а потому мы решили подняться наверх как можно скорее – не по пологому лесистому склону, а по крутому каменистому, с осыпями из пепла и выходами серы. Мы шли, огибая дымящиеся провалы, так как вулканические газы на самом деле ядовиты. А мы и так достаточно ослабли – трое суток без еды, и сутки без воды. К вечеру мы поднялись на перешеек между кратерами. Пока я ставила палатку и оборудовала костровище, Дима пошёл за водой наверх – к истоку горного ручья. Сложив костерок из сухих чёрных веток окрестных деревьев, мы водрузили на него нашу тарелочку с водой и стали ждать славного момента, когда можно будет вдоволь напиться чаю. Но по мере горения веток, наш костёр начал источать всё менее и менее приятный запах, в конце концов, превратившийся в серную вонь. Похоже, всё в этих местах пропитано серой, в том числе и древесина.
Утром, выбравшись на торговую улицу, мы надеялись купить лапши и яиц, чтобы поесть в лесу, но так как улица была сугубо туристического уклона, основное меню в кафешках состояло из чипсов, содовой, гамбургеров и тому подобного фаст фуда, то есть, совершенно несъедобных вещей.
– Эх, жареной картошечки бы сейчас, с грибами! – мечтательно произнёс Дима.
– Это точно. Давай закажем у Вселенной жареной картошки с грибами, – ответила я.
– Давай.
– Дорогая Вселенная, мы очень хотим жареной картошки с грибами, пожалуйста! – высказала я небу, протягивая к нему руки, надеясь, видимо, что сковородка с картошкой немедленно материализуется над моей головой. – …И помыться, – добавила я, подумав.
Но небо безмолвно взирало на меня. Ну что же оно так, могло бы хоть облачком подмигнуть…
Мы вышли на асфальтированную дорогу и побрели по ней вниз. Пройдя пару километров, услышали за спиной звук приближающегося автомобиля.
– Может, автостопом до ближайшего города доедем? – спросила я Диму.
– Смеёшься? Кто нас таких возьмёт – все в вулканическом пепле, лица исцарапанные, глаза ввалившиеся. Не люди, а зомби.
– Ну, а вдруг, возьмут?
– Да неудобно перед людьми.
– Сил уже нет идти, давай попробуем.
– Ну, давай.
Я повернулась лицом к приближающемуся автомобилю и подняла руку. К моему удивлению, яркий Фольксваген-жук остановился и девушка-водительница, одарив меня лучезарной улыбкой, спросила на чистом английском:
– Вас подвезти?
– Да, если вас не смутит наш внешний вид, и тот факт, что мы не сможем заплатить за проезд.
– Не смутит. Садитесь!
Мы аккуратно расположились на задних сидениях, обхватив руками рюкзаки, чтобы те не касались чистой обивки. Рядом с водительницей сидела ещё одна девушка. Она повернулась к нам, и стала пристально рассматривать шрамы на моём лице.
– Откуда вы? – спросила она.
– Мы путешественники из России. Пришли в Индонезию пешком и автостопом, четыре дня блуждали в кратере Такубан Праху, там же испачкались и исцарапались.
Реакция на эти слова была, мягко говоря, неожиданной: девушки повернулись друг к другу, и, замахав руками, завизжали, после чего громко расхохотались. Что-то похожее делают блондинки в голливудских молодёжных комедиях, когда узнают хорошие новости. Мы с Димой удивлённо переглянулись. Заговорила водительница:
– Мы мечтали встретить настоящих путешественников! Ребята, может, погостите у меня некоторое время? У меня коттедж в центре Бандунга, места полно. Отмоетесь, отдохнёте. Согласны?
Я перевела заманчивое предложение Диме, и он, не раздумывая, ответил:
– Yes!!
– С огромным удовольствием, – добавила я.
Девушку-водительницу звали Ми́та. В её коттедже жили две её университетские подруги – Астри́ и Мени́к, а также домработница, которую нам было велено называть «мбъэ», как, по словам Миты, называют всех старых дев на Яве. Но я решила не обращаться к домработнице вообще, так как произнести «мбъэ» так, чтобы оно звучало хоть сколько-нибудь прилично, мне не удавалось. Нам Мита выделила спальню с необъятной мягкой кроватью, и отдельным туалетом и душем. После того, как мы отмылись и постирали всё снаряжение и одежду, развесив их сушиться на заднем дворе, Меник сварила нам кофе.
– Вы пьёте кофе с таким видом, как будто это самый вкусный напиток в мире, – сказала она, глядя на меня.
– Просто мы четыре дня не ели, и сейчас мне действительно кажется, что это самый вкусный напиток в мире.
– Что же вы сразу не сказали, что голодны! Сейчас я сбегаю на рынок, куплю еды. Что вы любите?
– Жареную картошку с грибами. Если никто не будет против, мы бы хотели приготовить ужин для всех сегодня. Ты сама любишь картошку с грибами?
– Я не пробовала никогда такого блюда, но, думаю, все будут только рады. Что вам для этого нужно?
Вечером мы нажарили огромную сковородку картошки с грибами. Чтобы отведать русской кухни, собрались не только три обитательницы этого дома, но и их друзья. Еда всем понравилась, но, по общему признанию, она была слишком сытной. Здесь привыкли к более лёгким блюдам. Наконец-то, мы с Димой наелись досыта, и счастливые, отправились спать в мягкую, чистую постель. Вот такое простое счастье.
Разбудил нас, в десятом часу утра, стук в дверь – Мита вызвала меня на конфиденциальный разговор:
– Лина, у нас тут намечается мероприятие только для девочек – мы едем в спа-салон. Поехали с нами.
– А что делают в спа-салонах?
– Увидишь. Это сюрприз.
Я сообщила Диме, что уезжаю в загадочный спа-салон, и оставляю его одного, он ответил из-под одеяла: «Уху», и снова уснул.
В спа-салоне, оказывается, делают массаж в четыре руки, вымазывают всякими кремами, и закупоривают в мини-сауну, из которой торчит только твоя голова, а остальное тело, предварительно намазанное молоком, распаривается на водяной бане. Причём кабинка мини-сауны рассчитана на низеньких индонезиек, а потому мне пришлось скорчиться в кошмарно неудобной позе, чтобы поместиться в неё. Но я всё равно была бесконечно счастлива. Просидев в этой кабинке вдвое дольше, чем девочки, я, с трудом выпрямляя скрученный в каральку позвоночник, отвесила низкий поклон Мите. Баня! В Индонезии! Вот это подарок, так подарок.
Дима заболел. Малярия. Не желая беспокоить девочек, мы им ничего не сказали. То, что Дима не выходит из спальни, оправдывалось его усталостью. В один из дней, когда Дима чувствовал себя не так плохо, Мита устроила нам экскурсии в обсерваторию и институт, в котором учились девочки. Я обожаю обсерватории, наверняка, одну из прошлых жизней я провела под этим огромным телескопом, крутя эти восхитительные маленькие ручки, направляя линзы на дальние туманности, в надежде поймать момент рождения сверхновой звезды! На стенах обсерватории висели фотографии туманностей и галактик различных видов. Какие цвета, какие совершенные формы! Залюбовавшись видом туманности Конская Голова, я не заметила, что все мои спутники направились к выходу. Меня пришлось выводить из обсерватории, как маленького ребёнка – за руку.
В институте мы встретили Астри, после занятий она ходила в секцию традиционного танца, и сейчас, вместе с дюжиной других студентов, танцевала в холле. Она помахала нам со своего места, и продолжила кружиться со всеми. Мы не стали отвлекать её и пошли в другие секции. Здесь, по словам Миты, весь досуг организуют сами студенты. Например, приезжают в институт десять студентов из бамбуковой деревни на Сулавеси. У них своя культура, свои танцы, даже свои инструменты музыкальные. Институт выделяет им комнату, помогает приобрести необходимые инструменты, и ребята собираются по вечерам, чтобы поиграть на родных инструментах и потанцевать традиционные танцы. Сначала вдесятером, а потом, глядишь, кто из городских студентов присоединится. Секций очень много, ведь Индонезия была собрана из множества отдельных стран-островов. Нам продемонстрировали индонезийский вариант гуслей, и один паренёк даже весьма умело сыграл на них. В одной из комнат две девушки танцевали с тарелками под ритмичный барабанный бой. Мита сказала, что в тарелках должно быть горящее масло, но на репетиции они танцуют с пустыми тарелками – из соображений безопасности. В другой комнате ребята не просто устроили нам настоящий концерт, но и научили Диму барабанить в генданг – местный двусторонний барабан. Мы были в восторге. Так хотелось отблагодарить всех за их доброту… И я решила подарить им песню на русском языке. Не смейтесь, пожалуйста, те, кто знает, что пою я не особенно хорошо. Просто у нас не было ничего, что мы могли бы оставить им, а спетая от души песня досталась бы всем сразу. И я спела «Медленно минуты убегают вдаль…». Всем понравилось, а один мальчик спросил:
– Это, наверное, песня о любви, уж очень красиво.
Распрощавшись со студентами, мы вернулись к Митиной машине, и вскоре сидели в гостиной у неё дома. Доставая из сумки ноутбук, Мита сказала: «Это уже третий мой компьютер за время учёбы в институте – два предыдущих вытащили из машины, пока я была на занятиях. Теперь вот, таскаю его везде с собой. Сейчас я покажу вам, чем я занимаюсь». Дождавшись, когда загрузится система, она открыла презентацию:
– Вот. Это мой проект – волновая энергетика! Я построила действующую модель в натуральную величину, и запустила её в Яванском море – вот фотографии с базы, где мы жили, пока устанавливали оборудование. Представляете, спать приходилось прямо на полу в спальных мешках! А вот и сама модель. Это гигантский поплавок, который волны поднимают вверх, и, затем, опускают вниз. За счёт этого перемещения мы поучаем электроэнергию. Не буду говорить, как именно, это секрет. Вот графики, которые показывают, что два таких поплавка обеспечат электроэнергией какую-нибудь автономную станцию, или даже небольшую деревню! И никаких отходов!
– Восхитительно, Мита! Альтернативная энергетика, это по-настоящему перспективное дело – люди, рано или поздно, поймут, что уголь и нефть не бесконечны!
– Я прекрасно это понимаю. Мой отец – нефтяной магнат. И я не хочу наследовать его дело и продолжать опустошать недра Земли. Я постараюсь продвинуть свой проект и добиться его внедрения, как минимум, на национальном уровне.
– Мита, ты молодец! Так держать! Я действительно восхищена тем, что ты нашла достойное применение тем возможностям, которые даны были тебе при рождении. Ведь очень многие на твоём месте, просто проматывали бы папино состояние, ничего не меняя в мире. Браво!
|
