Глава 23. В ПУСТЫНЕ
Если пошёл – надо идти, если идёшь – надо дойти,
а упадёшь на пути, так головой вперёд.
Алтайская сказка «Ер-боко-каан и сирота Чичкан»
Мы не доехали до Чэнду километров шестьдесят. Вышли на удобной автомобильной развязке и пошли на север. Рельеф всё ещё был горный, но повсюду вдоль обочины росли гигантские кактусы, а значит, по крайней мере этой ночью, мы не замёрзнем. Купив в деревенском ларьке десяток куриных яиц, мы начали присматривать себе уютный холмик для ночёвки. Присмотрели. Как только начали подниматься наверх, были выслежены полицейскими с ближайшего поста, который мы, к сожалению, не заметили с дороги. Трое полицейских, пыхтя и задыхаясь, переводя дух каждые десять метров подъёма, настигли нас в самом конце крутого склона. С таким здоровьем они бы нас ни за что не догнали, если бы я не уговорила Диму подождать их. Жалко ребят. Пытаясь отдышаться, полицейские весьма тактично попросили нас не ходить в горы, а вернуться в Чэнду, и, как все нормальные туристы, остановиться в отеле. Я сказала по-китайски, что мы не туристы, но они со мной не согласились: «Вы же не китайцы? Значит – туристы». Тогда Дима развернулся, быстро спустился вниз, ушёл в отрыв, и, уверенно обойдя полицейский пост со шлагбаумом, направился к следующему холму. Я отставала от него на пару метров, так как постоянно оглядывалась на полицейских, из последних сил бегущих за нами. Они пытались что-то кричать нам вслед, размахивали руками, но Дима был неумолим, и всё быстрее и быстрее шагал прочь от поста. Полицейские не сдавались.
– Давай вернёмся. Загоним же ребят. Вон как они за нас переживают, – сказала я, догнав Диму.
– Им на нас наплевать. Просто им платят за то, чтобы нам нервы трепать.
– Давай подождём их, выслушаем, что они хотят сказать, и пойдём дальше.
– Они уже сказали что хотели – наше место в отеле.
– Ты посмотри на них – из последних сил бегут. Если бы всё сказали, не стали бы так надрываться. Я поговорю с ними, а потом догоню тебя, – с этими словами я остановилась.
Дима, пройдя ещё несколько метров, тоже остановился. Нас догнал единственный полицейский. Остальные двое, схватившись за бока и тяжело дыша, стояли возле шлагбаума.
– Нельзя… в… горы… – сказал по-английски полицейский, и тоже схватился за бок.
Эх, полицейские, полицейские, и как вы преступников, интересно, ловите, если даже такая смехотворная нагрузка вас выводит из строя. Или мы, за одиннадцать месяцев странствий, действительно стали такими неуловимыми?
– Почему? Мы в Казахстан идём. Не в Тибет, – ответила я через некоторое время, дав полицейскому отдышаться.
– Тибетцы могут вас похитить.
– Но до провинции Тибет сотни километров!
– Тибетцы везде в горах живут. Не только в провинции Тибет. Мы не можем пропустить вас в горы. Это опасно. Давайте вернёмся к посту. Я вызову машину, и вас отвезут в Чэнду.
– Но нам не нужно в Чэнду. Нам нужно в Казахстан.
– Вас отвезут на автовокзал. Оттуда сможете уехать куда захотите.
Дима до последнего сопротивлялся. Он не хотел возвращаться на пост, не хотел на автовокзал, вообще не хотел общаться с полицией. Но я сказала, что раз нас так усердно останавливали на этом посту, то и на всех последующих будет та же история. Только там, возможно, по-английски никто не будет говорить, так как для центрального Китая англоговорящие люди – большая редкость. Видимо, пограничные отряды полицейских специально комплектовали китайцами-полиглотами. Здесь хоть есть надежда узнать, какие ещё дороги закрыты для иностранцев. А потом можно доехать до Чэнду, и выйти из него с северного выезда. Тогда никаких гор пересекать не придётся, а значит, для конфликтов с полицией станет на одну причину меньше. Мы вернулись на пост, расспросили насчёт закрытых территорий и узнали, что все дороги, кроме тех, которые проходят через Тибетское нагорье, открыты. А так как это был последний пост Тибетского нагорья, полицейские убеждали нас, что никто больше не будет препятствовать нашему возвращению домой. Офицер, который говорил по-английски значительно лучше других, глядя на Диму, печально взирающего сквозь окно на зелёные вершины, казалось, испытывал муки совести. «Простите нас, но это наша работа. Мы не можем пустить вас в горы», – в очередной раз сказал он мне и вернулся на улицу – сторожить шлагбаум.
Машина, вызванная для доставки нас в Чэнду, должна была приехать лишь через час, поэтому я попросила у одного из офицеров печку и кастрюльку, чтобы сварить наши яйца, но он, загадочно улыбаясь, сказал, чтобы мы немного подождали. Через полчаса, нам принесли две большие тарелки с едой. Грустно глядя на дымящуюся лапшу, безвозвратно испорченную тушёным мясом, я сказала, что мы вегетарианцы. Мне кажется, что полицейских этот факт опечалил гораздо больше, чем нас – факт наличия мяса в лапше. Они надеялись загладить свою вину за то, что были вынуждены остановить нас. Тяжело вздохнув, офицер, у которого я просила кастрюльку, выдал нам электрическую плитку и металлический тазик с водой, в котором мы сварили все десять яиц. Как только последнее яйцо было доедено, за нами приехали. В золотисто-красном свете закатного солнца, горы, поросшие густым лесом, выглядели, чуть ли не по-домашнему уютными. Было очень обидно уезжать от них в закатанный в асфальт, шумный город. На горы опускалась ночь. Не столь поспешно, как она делает это в тропиках, но достаточно быстро, чтобы на нормальный ночлег уже можно было не рассчитывать.
Спустя час машина остановилась в конусе света от уличного фонаря, на обочине кольцевой дороги, опоясывающей Чэнду. Блюстители порядка начали спорить о чём-то, возможно о том, куда именно нас нужно доставить. Судя по всему, никто из них не говорил по-английски, а значит, можно было убежать, не опасаясь серьёзных последствий – в случае, если нас догонят и призовут к ответу, мы сможем объяснить своё поведение неверно истолкованными жестами водителя. Он показал на часы: «Подождите», а мы, якобы, решили, что он говорит: «Время идёт! Убирайтесь из машины!». Как по команде, мы с Димой открыли задние дверцы автомобиля, захлопнули их, и пошли вперёд по дороге. Полицейские что-то кричали нам вслед, и я, оглянувшись, крикнула им по-китайски: «Спасибо, не надо. До свидания!». Преследовать нас никто не стал. Возможно, ребята и сами обрадовались тому, что от нас удалось так легко избавиться. Забравшись за рядок декоративных кустиков, мы расстелили наш коврик и легли спать на газоне, в трёх метрах от проезжей части. После тишины гор, шум автострады казался жутким звериным рёвом. Мы не выспались.
Весь следующий день мы обходили бесконечный Чэнду. Раскалённый асфальт под ногами, дорожная пыль на мокрых от пота лицах, городской смог в лёгких. Я думала о том, что каждый шаг приближает моё тело к вожделенному выезду за пределы мегаполиса, и это придавало мне сил. Чем тяжелее становилось дышать, тем чаще Дима повторял, что если бы я не позволила полицейским нас догнать, шли бы мы сейчас по тихой горной дороге, а не задыхались от выхлопных газов. К счастью, едва добравшись до нужного северного выезда, мы сразу были подобраны водителем, который увёз нас из провинции Сычуань. К своему стыду, я обнаружила, что радуюсь нашему возвращению на оживлённую трассу. Да, она шумная и вонючая, но по ней можно ехать, а по красивой горной дороге – только идти. А мне хотелось домой. И чем раньше, тем лучше.
Покинув провинцию Сычуань, мы оказались в пустыне Гоби, которая отсутствием транспорта и еды мало отличалась от Тибета. А я-то надеялась, что с длительными пешими переходами покончено… Дней через восемь после того, как мы уехали из Чэнду, один из водителей, протягивая мне газету с фотографиями, сказал, что 12 мая в провинции Сычуань произошло сильнейшее землетрясение. Эпицентр находился в 75 километрах от Чэнду. Увидев в газете карту, я содрогнулась. Эпицентр был изображён в том месте, где нас в последний раз не пустили в горы. Погибших тогда ещё не успели посчитать, но позже я узнала, что это землетрясение унесло жизни более шестидесяти тысяч человек. Мы обогнали ураган в Мьянме на 23 дня, а Сычуаньское землетрясение – на неделю…
***
В пустыне мусора не было. Ему здесь не за что было зацепиться, и он, вырвавшись на свободу из мусорного бака в каком-нибудь придорожном оазисе, летел, подгоняемый ветром, пока не встречал цепкое ветвистое дерево, где-нибудь на границе пустыни. Мы шли вдоль асфальтированного шоссе. Воздух не был слишком сухим, температура была комфортной, а потому пить хотелось не очень сильно. Никаких естественных источников воды мы не встречали, но водители грузовиков, изредка проезжавших мимо нас, каждый день дарили нам бутилированную воду, которой нам хватало даже на то, чтобы умываться и мыть на ночь ноги. В один из вечеров мы увидели вдали протянувшуюся вдоль дороги глиняную стену. Один из её концов скрывался за ближайшими каменистыми холмами, а другой уходил вместе с дорогой за горизонт. Это была пустынная часть Великой Китайской стены. Неужели безводная пустыня была не достаточно неприступна? Дорога плавно подошла к стене, и мы смогли оценить её размеры. Высота – около четырёх метров. Чтобы слепить её, кому-то потребовалось много воды. Глина здесь везде под ногами, а вот вода… Нужна серьёзная причина, чтобы организовать такое строительство посреди пустыни… В одном месте в стене был выдолблен проход, и мы воспользовались им, чтобы посмотреть, что там, за стеной. За стеной паслись овцы. Они смиренно жевали коротенькую травку, редкими зелёными островками покрывавшую белёсую глинистую почву. В полукилометре от пролома стоял глиняный домик с трубой. Там, видимо, жил хозяин овечек. Слабый ветер, едва ощутимый днём, начал усиливаться. По ночам он становился настолько сильным, что мог сдуть оставленные без присмотра спальники, а потому нам стоило поторопиться с выбором места для ночлега. Мы пошли вдоль стены с противоположной от дороги стороны, удаляясь от домика и овечек. Неожиданно Дима, шедший в пяти шагах впереди меня, повернулся, шагнул в стену, и исчез в её глиняной толще… Дверь! Низкая узкая дверь вела в маленькое помещение, находящееся прямо внутри стены. Мы скинули рюкзаки, и стали изучать комнатку-пещеру.
